Лукаша слушал этот разговор, набивая для полковника папиросы душистым табаком, и усмехался про себя. Он знал, для чего нужно было полковнику перемирие. Знал и помалкивал.
…Весть о перемирии возмутила замоскворецких красногвардейцев.
— Опять обманут нас беляки! Когда они нас били, перемирия не просили! Когда наша берет, давай погоди, дай мне с силой собраться! — негодовал Иван Васильевич Кучков.
— Враги сыграли на нашем человеколюбии, — пояснил профессор Штернберг командирам Красной гвардии Замоскворечья. — Этот гуманизм нам может дорого обойтись. Но перемирие объявлено, и надо его соблюдать.
— В нашем штабе мало информированы о положении дел. Поскольку центр окружен, лишен телефонной связи с районами и сообщается только через курьеров, товарищам кажется, будто перемирие нам на пользу, — говорила Люся, принесшая из Московского Совета весть о перемирии.
— Вот давайте и организуем глубинную разведку, — предложил Штернберг. — Посмотрим, куда противник стягивает силы, как готовится использовать перемирие.
— Могут сгодиться хлебные повозки, — сказал Кучков. — Развезем людям хлебца и посмотрим, что и где.
— Это нужно сделать обязательно и независимо от разведки, — ответил Штернберг. — Женщины, старики, дети по вине взбунтовавшихся юнкеров действительно терпят бедствие. Но пока мы мобилизуем повозки, да пока они поедут, да пока вернутся. А белые в это время…
— У меня есть предложение, — сказал Апаков, командир красногвардейцев трамвайного парка. — Пошлем в разведку бронированный трамвай.
— Ну зачем же бронированный? — улыбнулся Штернберг. — Хлеб от пули не загораживают.
Все согласились. Задумались. В распахнутую форточку влился бой часов на Спасской башне.
— Хотел бы я знать, что придумывает теперь там, в Кремле, этот кровавый полковник Рябцев? — высказал вслух свои мысли Штернберг.
Между тем полковник Рябцев, поднявшись на Никольскую башню, смотрел на ночную Москву.
— Полюбуйтесь, как забавно. Большевики включили в своих районах электричество, и теперь нам прекрасно видно, где мы, где они, — говорил Рябцеву поручик Ровный.
Полковник долго и хмуро смотрел на освещенные районы, занятые красными. Кремль и прилегающие к нему площади и улицы казались темным островом среди светлого моря белокаменной Москвы. На этот темный островок с карканьем слеталось потревоженное светом воронье.
У Лукаши голова разболелась от зловещего крика горластых черных птиц.
— Вы не утеряли связи с заводскими родственниками? — неожиданно спросил Лукашу полковник Рябцев и, не дожидаясь ответа, сказал: Необходимо разведать Замоскворечье. Надо точно узнать, какие резервы у большевиков. Откуда они черпают силы? На что еще способны? Отправляйтесь, и немедленно!
— Слушаюсь, — сказал Лукаша, поежившись.
Полковник направился вниз вслед за вестовым.
— Что нового у противника? — спросил он поручика Ровного, войдя в кабинет.
— На Ярославский вокзал прибыли красногвардейцы из Иванова под командованием Фрунзе. На Казанский — рабочие отряды из Голутвина и Коломны. По слухам, Ленин выслал в помощь москвичам эшелон матросов. Бои на Пресне умолкли. Большевики соблюдают перемирие. Из Замоскворечья через Крымский мост прошел трамвай с хлебом для булочных.
— Узнать, проследить, не разведка ли? А где же фронтовые войска? Казаки?
— Фронтовики прибывают! — радостно доложил Ровный. — Рота пулеметчиков выгружается на вокзале беспрепятственно, не считая наскоков большевистских агитаторов.
— Отсечь от всякой агитации! Немедленно офицерский отряд Рында-Бельского туда!
— А если ему придется с боем? Нарушим перемирие.
— К черту перемирие, если фронтовики уже здесь! — топнул ногой Рябцев.
…Когда отряд Рында-Бельского, сняв погоны, кокарды и нацепив для маскировки красные ленточки на штыки, беглым шагом, прижимаясь к домам, направился в район вокзала, на пути его встретился трамвай. Рында-Бельский так удивился, что даже приостановил движение отряда.
Давно уже не видели трамваев господа офицеры. А тут едет себе, вагоновожатый позванивает, трамвайщики поврежденные пути восстанавливают, оборванные провода исправляют, рабочие вносят в булочную корзины с хлебом.
Как всегда, к трамваю на «колбасе» прицепились уличные мальчишки, соскучившиеся по бесплатному катанью. Распоряжается хлебным снабжением какой-то интеллигент благотворительного вида, в очках.
Офицеры поклянчили у него свежего хлебца и, получив по мягкой французской булочке, вонзили в них зубы.
— Пошли, пошли, господа! — поторопил офицеров Рында-Бельский. Ему показался подозрителен интеллигентный благотворитель с записной книжечкой в руках. И он задержался, решив выяснить, что интендант в нее записывает.
— Вам тоже булочку? — спросил «благотворитель» и словно нарочно подставил Рында-Бельскому лист с графой, где были отметки о выдаче продуктов с названием булочных.
Корзины с хлебом таскал приземистый широкоплечий старик. «Ба! Да это тот самый дед, которого так лихо отделали юнкера за избиение внучонка. А вон и внук верхом на «колбасе».
— Эй, знакомый! — поманил мальчишку Рында-Бельский. — Посмирнел твой дед после юнкерской науки?
— Посмирнел! — подмигнул мальчишка. — Вместо синяков и шишек дает булочки да пышки.
— Ну то-то! — погрозил Ивану Васильевичу Кучкову Рында-Бельский и, успокоенный, повел свой отряд к Бородинскому мосту, где маячили красногвардейские патрули.
Офицеры, подходя к мосту и готовясь к стычке, стали прятать недоеденные булочки в карманы.
— Отставить! — тихо скомандовал Рында-Бельский. — По-прежнему жевать. Идти непринужденно. Обманем.
— К Добрынину скорей! — приказал профессор Штернберг, передавая Андрейке записку. — Надо предупредить об этих прохвостах. Обезвредить их.
Андрейка рванулся было, но неожиданно нос к носу столкнулся с Вячиком-мячиком.
— Арбуз, наше вам с кисточкой! Ты что, знаком с Рында-Бельским?
— Как видишь! — ответил Андрейка, видя, что вслед за Вячиком-мячиком подходят скауты и юнкера.
— Значит, ты не за красных? А мы думали, не разведчик ли? Мы, скауты, давно следим за вашим трамваем.
— На нем хлеб развозят, а я даром прокатываюсь и даром пропитываюсь. Что ни открошится, все мое, когда таскать булочки помогаю. У хлебца да не наесться.
— А нам можно покататься?
— Пожалуйста! — разрешил Штернберг, слышавший этот разговор. — Только с условием помогать нам!
— С удовольствием! — раздувая ноздри от вкусного запаха свежих булочек, улыбнулся Вячик-мячик и впрыгнул на площадку.
Скауты последовали за ним, и трамвай тронулся в путь.
Юнкера проводили скаутов, поехавших кататься на трамвае у корзинок со свежими булочками, завистливыми взглядами.
Андрейка с независимым видом прошел мимо юнкеров, засунув руки в карманы.
Словоохотливый Вячик-мячик, познакомившись с профессором, быстро выболтал ему, кто он, что он. Похвалился родством с поручиком Ровным и знакомством с Рында-Бельским.
Когда Вячик посетовал на неудачу скаутов с разведкой Замоскворечья, профессор сказал:
— Я вам помогу, господин гимназист, проникнуть в штаб замоскворецких большевиков без всяких переодеваний. Хотите?
— Ну конечно! — обрадовался Вячик-мячик.
— Я пошлю вас с требованием, сколько еще нужно выпечь хлеба для булочных, и вы передадите его руководителям замоскворецких большевиков, в ведении которых находится самая большая пекарня города.
Штернберг быстро набросал несколько слов на обороте своей визитной карточки и передал ее вместе с листками из блокнота Вячику-мячику.
— Профессор астрономии Павел Карлович Штернберг! — воскликнул Вячик, взглянув на визитную карточку. — Я бывал у вас на экскурсии в Московской обсерватории!