о я когда-то буду с тобой? — она с легкостью перевела взгляд на его руки, как будто впервые заметив их. — Нет, мне не нужно твоё прикосновение. Я даже не буду прикасаться к тебе. — С этими словами она достала антисептик и, не торопясь, начала обрабатывать руки, поглядывая на него с ехидной усмешкой. — Ненавижу, когда люди такие… грязные. Ты точно заразишь меня своей слабостью. Когда она закончила, она закрыла флакон с антисептиком, бросила ещё один взгляд на Джодара и, хохоча, шагнула к Брюсу. Он с улыбкой подхватил её руку, и вместе они направились к выходу. Фелисити даже не удосужилась подождать, пока Джодар соберёт свою сломленную душу. На глазах у всего класса, она ушла с ним, оставив Джодара стоять в коридоре. Он не мог двинуться с места. Он был как вкопанный, в состоянии шока, не в силах осознать, что только что произошло. Он чувствовал, как его сердце разрывается, а все его чувства сжимаются в комок. Смех вокруг него казался бесконечным, и ему казалось, что весь мир теперь знает, что он был отвергнут, унижен и предан. Джодар стоял, как парализованный, не в силах сдвинуться с места. Смех, который буквально отрывал его от реальности, продолжал звучать в ушах, но он уже не мог его воспринимать. В его голове звучала только одна мысль: «Как я мог быть таким глупым?» Он пытался сглотнуть комок в горле, но тот только давил, не давая ему дышать. Его пальцы сжали кольца на запястье, пытаясь хоть как-то успокоиться, но руки были мокрыми от пота. Внутри него все бурлило, голова была переполнена мыслями, но ни одна из них не могла встать в строй, чтобы дать хоть какое-то объяснение тому, что только что произошло. Он не понимал, что с ним случилось. Это было как плохой сон, из которого не просыпаешься. Почему? — только и мог он думать. — Почему она так со мной поступила? Почему я верил в это? Почему я не отпустил её раньше? Но ответов не было. Каждый взгляд на её уходящую фигуру, на её руку, которую Брюс с улыбкой подхватил, разрывал его все сильнее. Это было как нож в спину, как будто весь мир повернулся против него. Он даже не заметил, как несколько человек прошли мимо, останавливаясь, чтобы шептать друг другу что-то насмешливое, указывая на него. Но для Джодара всё было как в тумане. Все эти люди теперь не существовали. Его мир сжался до одного-единственного человека — Фелисити. Он смотрел на неё, как она удалялась, её смех всё ещё раздавался в ушах, как будто она не оставляла ему ни малейшего шанса на что-то другое. Он думал, что его признание будет каким-то образом изменять их отношения, но вместо этого он стал для неё объектом для насмешек и презрения. Слезы отчаяния подступали к глазам, но Джодар не хотел их выпускать. Он не хотел показывать свою слабость. Он был настолько уязвим, что даже не знал, как выдержать этот удар. Он чувствовал, как его сердце постепенно превращается в камень, а весь мир с каждым шагом Фелисити теряет свои краски. Он хотел крикнуть, что она не права, что он не заслуживает этого, что он — не такой. Он хотел доказать себе, что может быть сильным, что может выжить после такого унижения, но внутри него не оставалось ни сил, ни желания. Его сознание было охвачено полным хаосом. Он не мог думать, не мог действовать. Проходили минуты, которые для него растягивались в вечность. Джодар всё ещё стоял, беспомощно уставившись на дверь, через которую она исчезла. Окружающие, видя его в таком состоянии, начали с любопытством оглядываться, некоторые шептались, но никто не осмеливался подойти. Может, они сами чувствовали, что произошло нечто большее, чем просто момент стыда. — Ты слышал? — прошептала одна из девушек. — Он влюблён в Фелисити. Смешно, правда? — Ну и что, она ему? Она же с Брюсом ходит. — Ответила другая, и смех снова пробежался по коридору, как волна. Но Джодар больше не мог воспринимать их. Он не слышал, не видел, не чувствовал. Всё, что он мог, это стоять. Его мысли беспорядочно метались в разные стороны, пытаясь найти какую-то причину, оправдание, объяснение, почему он всё это терпел. Он думал о том, что его признание не должно было быть таким мучительным. Он хотел, чтобы это принесло облегчение, а вместо этого он почувствовал себя потерянным, ненужным. Он пытался вспомнить, когда впервые почувствовал эту привязанность к Фелисити. Вспоминал, как она смеялась, как смотрела на него с тем взглядом, который заставлял его сердце биться быстрее. Но теперь, в этот момент, вся та яркая, казавшаяся такой близкой, картина разрушилась. Она была чуждой ему, она была для него недоступной. И теперь, когда он признался, эта стена между ними выросла в несколько раз. Его горло сжалось, и всё, что он хотел, это просто уйти, исчезнуть, спрятаться от этого мира. Но как это сделать, когда ты стоишь среди своих одноклассников, когда весь твой мир на твоих глазах разрушен? Он не знал, что делать, но в его голове снова и снова прокручивалась та сцена. Она смеялась, она издевалась, она ушла. Брюс был с ней, а он остался здесь, один.. Его взгляд зацепился за свою сумку, висящую на вешалке рядом. Это было всё, что у него было: эта сумка, этот момент и этот разрушенный идеал. Он шагнул вперёд, но его ноги стали как будто ватными. Он пошел к выходу, не обращая внимания на смех и на взгляды, не замечая ничего, что окружало его. В голове звенело — пусто и глухо, словно внутри был только холод. Когда он вышел в коридор, его тело уже не слушалось. В голове всё перемешалось. Он пытался понять, что делать дальше. Может, ему нужно было повернуть назад, может, всё это не так уж плохо? Но его глаза всё время видели её — Фелисити, уходящую с Брюсом, и каждый шаг её был как удар по его душе. Он наконец оказался в тихом уголке школы, где он мог немного прийти в себя. Но его мысли не давали покоя. Он пытался представить, как будет жить с этим. Как продолжать, если всё, во что он верил, обрушилось за один момент? Вокруг всё казалось таким далеким, таким чуждым. Как жить после того, как ты понял, что тебя никогда не поймут?