Глава 18
Юноша очнулся. На глаза пали режущие лучи света, исходящие от лампочки, которая висела под самым потолком. Сначала всё плыло перед глазами, и лишь спустя несколько секунд зрение начало проясняться. Потолок кабинета, знакомый запах краски и пыли. Неподалёку стоял высокий человек. Его силуэт казался смутно знакомым, и лишь когда сереброволосый медленно поднялся с пола, фигура обернулась. Это был Зак Фалькор. Его лицо выглядело уставшим, под глазами залегли тени, а движения казались чуть замедленными, словно он давно перестал удивляться тому, что вытворяет его ученик. Зак приблизился и, остановившись прямо перед Джодаром, сказал с тяжёлым вздохом: — Ты что, наркотиками решил баловаться? — его голос был низким и усталым, но в нём сквозила насмешка. — Знаешь, Блюхенд, такие вещи не работают. Они дают лишь временный эффект, а потом всё исчезает. Здоровье же обратно ты не вернёшь. Сереброволосый хмуро посмотрел на собеседника и, снимая с руки лейкопластырь, язвительно ответил: — Не надо читать мне лекции. Я и так знаю, что это вредно. Это был всего лишь эксперимент. И продолжать его я не собираюсь. — Эксперимент? — поднял бровь Фалькор. — Ты ведь понимаешь, что мог умереть? Передозировка — и привет, никакой карьеры, никакой жизни. Джодар проигнорировал упрёк и, прищурившись, задал встречный вопрос: — А почему ты вообще здесь? Зак пожал плечами и развёл руки в стороны, показывая кабинет: — Потому что это моё место. Я работаю здесь, как видишь. Разве для этого нужно искать особую причину? — Не утруждайся объяснять, — холодно сказал юноша и бросил на пол кусок пластыря. — Я всё понял. Теперь могу уходить? Фалькор на мгновение задержал его движением руки. — Погоди. Кара заходила и передала это, — он вынул из-под стола книгу и протянул её. — Просила прощения. Странно, правда? Пришла на практику и вручила самый большой том самому замкнутому ученику. Не знаю, что она натворила, но, похоже, это связано с тобой. Джодар зло скривился. — Не твоё собачье дело, — буркнул он, забирая книгу и кладя её в сумку. Его взгляд упал на свои рисунки, разложенные на столе. — Вот, кстати, все твои заказы. И оставь меня в покое хотя бы на месяц. — На месяц? — в голосе Фалькора зазвенел раздражённый сарказм. — Ты, дружок, часом не забыл своё место? Наркотики память не стерли? Сереброволосый сжал кулаки. — Ты и так загрузил меня на месяцы вперёд, рассуждая о Леонардо, будто я машина. Думаешь, это нормально? Не кажется ли тебе, что это ты сам наглеешь? Между ними повисла тишина. Они стояли друг напротив друга, сверля взглядами, будто стараясь подавить собеседника одной лишь волей. Время растянулось, прежде чем Зак устало прикрыл глаза и отошёл к окну. — Ладно, — наконец сказал он, — пусть будет по-твоему. Но месяц забудь. Даже не мечтай. — Тогда две недели, — холодно парировал Джодар. — Одну, — отрезал учитель. — Больше тебе не нужно. Иначе навык ослабнет. Как твой менеджер я этого не позволю. — Он достал из коробки сигарету и закурил. Джодар горько усмехнулся: — Говоришь мне — «береги здоровье», а сам травишь лёгкие дымом. Лицемер. Он резко выдохнул и, не желая больше слушать, направился к выходу: — Всё. Я пошёл. Зак не остановил его. Только облачко дыма медленно расплылось в воздухе, пока за спиной хлопнула дверь. *** На улице уже сгущались сумерки. Тьма легла на город, на небе ярко светила луна, вокруг замерцали фонари. Каменные дорожки были пусты: ученики давно разошлись по домам. Джодар медленно шагал к воротам. Длинные волосы то и дело падали на глаза, мешая смотреть на дорогу. Он убрал их рукой, но они вновь вернулись, закрыв обзор. Он перестал бороться с ними и, подняв взгляд, замер на звёздном небе. В этот момент нахлынули мысли, тяжёлые и резкие, как порыв ветра. «Что это было?.. Видение? Безумный сон? Или я и вправду заглянул в бездну? Стелла… Она говорила так, словно её душа давно мертва. Словно одиночество — её судьба. И ведь… я поверил. Даже сам почувствовал, что это правда. Но зачем я бросился к ней? Зачем пытался удержать? Смешно. Я, который всегда отталкивал людей, вдруг решил кого-то спасать? Нет… это не спасение. Это жалость. Да, я пожалел её. Чёрт… жалость? Я же всегда считал её слабостью. Признаком глупости. Но почему же сейчас она не кажется такой? Почему внутри так пусто и тяжело, будто часть её боли перешла в меня? Странно… но мне впервые стало страшно не за себя и то по какой-то причине я смог войти в еë мир. Как? Неужели она находится где-то рядом?». Он остановился, глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух. Непривычное чувство разъедало изнутри, и он никак не мог от него избавиться. У ворот послышался знакомый голос: — Наконец-то ты вышел. Я уж думал, что ты вообще ушёл, — сказал дедушка Орфей. Он стоял, прислонившись к пикапу. На капоте рядами выстроились пустые бутылки из-под козьего молока. Видно было, что он ждал давно. Собака рядом отсутствовала, что заставило Джодара облегчённо выдохнуть. — Садись давай. Как договаривались, поедешь ко мне домой, — сказал старик, забираясь в машину. Увидев, что юноша медлит, он громко бибикнул. — Быстрей, я голодный как волк! Из-за тебя ничего не ел. Сереброволосый вздрогнул, после чего поспешно сел рядом. Машина тронулась и покатила по ночному городу. *** Позже, в особняке, Джодар сидел у окна, глядя на мерцающие огни. Город казался чужим, как будто он наблюдал за ним сквозь стекло аквариума. Неожиданный стук в дверь прервал его раздумья. — Господин Джодар, можно? — робко прозвучал женский голос. В комнату вошла Мелодика. Она двигалась осторожно, словно боялась потревожить тишину. Подойдя ближе, девушка неуверенно опустилась на стул рядом. — Я вам не помешала? — Нет, — ответил он, поворачивая голову. — Всё равно скучно. Что-то хотела? — Ну… — она смутилась, сцепив руки на коленях, — просто и мне тоже стало скучно. Вот я и решила прийти. Он чуть заметно улыбнулся, не споря, и коротко кивнул, будто её слова звучали вполне логично. — Понимаю, — ответил тихо и тяжело выдохнул, словно выпуская вместе с воздухом что-то накопившееся внутри. Мелодика чуть заметно наклонила голову. Она не видела его, но в её тонких чертах проступила настороженность: — Ты… грустный, — сказала она после короткой паузы, будто прислушавшись не к словам, а к самому оттенку его голоса. — Почему? Её вопрос прозвучал осторожно, со стеснением, словно она боялась задеть лишнее, но и пройти мимо услышанной боли тоже не могла. Он кивнул, не споря, и тяжело выдохнул. Воздух вышел глухо, с хрипотцой, будто где-то внутри заел старый механизм. — Вы… грустный, — тихо сказала Мелодика, прислушиваясь. — По тембру слышно. Темп речи — медленнее обычного, дыхание — короче. Это как если в мелодии внезапно появляется лишняя пауза… не написанная в партитуре. Почему? Он на секунду подумал отшутиться, но слова, уже подступив к горлу, рассыпались. Он сел глубже в кресло, провёл ладонью по лицу. — Сегодня… — начал он, подбирая формулировки, — сегодня я вытащил одного человека из… снега. Не буквально. Скорее, из шторма, который он сам на себя обрушил. Там всё было из льда: воздух, звук, даже взгляд. И этот человек сидел в самом центре, как нота, застрявшая на педали. Я подошёл, обнял — и шум стих. Немного. Он замолчал. В комнате поскрипывали половицы: дом дышал перевёрнутыми тактами. — Вы… говорите в образах, — осторожно уточнила она. — Простите, если спрошу не к месту: вы… впервые так кому-то помогли? — Впервые… — он криво усмехнулся. — Впервые за долгое время я почувствовал жалость. Дурацкое слово. Будто признание в слабости. Но… — он поис