– Извините, – сказал я, останавливаясь наверху. – Я пойду. Еще раз тысячу извинений.
Он ничего не ответил, и я пошел к кассам, но тут же человек меня окликнул.
– Подождите, гражданин, – сказал он. – Вы едете в Мелитополь?
– Да, – сказал я, возвращаясь. – Сегодня вечером.
– Вы там живете?
– Разумеется.
– Мой отец жил в Мелитополе, – сказал узколицый человек.
– Не может быть!
Мороженое, которое он держал обеими руками, размягчилось, и мне было видно, как его пальцы продавили углубления в брикетах. Но он этого не замечал.
– Я хотел бы поехать в Мелитополь, – сказал человек.
– Приезжайте, – сказал я. – Я могу вам оставить адрес. Я живу один в трехкомнатной квартире. Моя жена покинула меня, вот и остался я один.
Наверное, я показался ему человеком с недержанием речи. И, чтобы отвлечься от мелитопольской темы, я сказал:
– Ваше мороженое вот-вот потечет.
– Да, конечно, – согласился он, думая о чем-то другом.
– Вы отнесите его, – посоветовал я.
– А вы уйдете? – Я понял, насколько одинок и не уверен в себе этот человек. – Вы, пожалуйста, не уходите. Если, конечно, можете.
– Разумеется, – сказал я. – Конечно, я буду с вами.
Мы с ним пошли через зал. Его семья ждала его в дальнем конце зала, за закрытым киоском. Двое детей сидели по обе стороны женщины средних лет с таким же узким лицом, как у моего нового знакомого, и с еще более длинным носом. Я даже вообразил сначала, что это его сестра. Но оказалось, что жена. При виде нас женщина почему-то прижала к груди черную матерчатую сумку, а дети, один совсем маленький, другой лет семи, замерли, будто крольчата при виде волка.
Женщина была коротко подстрижена, почти под скобку, и лишь на концах волосы были завиты. И платье, и пальто с большими серыми пуговицами были очень неправильными, именно неправильными. Я бы даже не сказал, что они немодны или старомодны. Они принадлежали к другому миру.
– Маша! – сказал быстро мой спутник. – Не волнуйся, все в порядке. Этот гражданин из Мелитополя, мы с ним покупали мороженое.
С этими словами он положил ей на руки полурастаявшие пачки, и женщина инстинктивно вытянула вперед руки, чтобы капли сливок не падали на пальто.
– Моя жена, – сказал узколицый человек. – Мария Павловна.
Женщина как-то сразу обмякла, видно, она боялась тут сидеть одна, с детьми. Дальше на длинной скамье дремал казах с электрогитарой, затем сидела парочка голубков лет пятидесяти. На нас никто не смотрел.
Женщина оглянулась, куда деть мороженое.
– Дай сюда, – сказал семилетний мальчик. – Я подержу.
– Только не накапай на штанишки, Ося, – сказала женщина.
– А мне? – спросила малышка. Она сидела на лавке, поджав ноги, покрытая серым одеялом, на котором можно было угадать изображение белки с орехом.
– Сейчас, Наташенька, сейчас, – сказала женщина.
Она быстрым кошачьим движением извлекла из сумки носовой платок, вытерла руки и, поднявшись, протянула мне ладонь.
– Мик, Мария Павловна, – сказала она. – Очень приятно с вами познакомиться.
– Мы тут проездом, – быстро сказал узколицый. – Да вот застряли.
Он вдруг засмеялся, показав, как далеко вперед торчат его длинные зубы.
– И очень хотим уехать, – сказала его жена.
– Простите, – я не хотел ничем пугать этих странных людей, – но мы с вами так и не познакомились. Меня зовут Лавин, Сергей Сергеевич Лавин.
Я протянул ему руку.
Он с секунду колебался, будто не знал, сказать ли настоящее имя или утаить. Потом решился.
– Мик, – сказал он. – Анатолий Евгеньевич.
Мне было знакомо это имя. Я его слышал, когда Анатолий Евгеньевич говорил по телефону. Но я не стал ничего говорить. Рука у него была холодной и влажной, и мне показалось, что я ощущаю, как быстро и мелко бьется его пульс.
– Подвиньтесь, дети, – сказала жена Мика. – Дайте товарищу сесть.
– Спасибо, я постою.
Дети покорно поднялись. Одеяло упало на пол. Дети стояли рядышком. Они так и не ели мороженое, которое текло между пальцев Оси и капало на пол.
– Ешьте, дети, а то будет поздно, – сказал я. – Видите, я уже доедаю.
– Почему поздно? – спросил мальчик.
– А то придется лизать с пола.
Дети удивились, а родители вежливо засмеялись.
– Вы оставайтесь здесь и не волнуйтесь, – сказал Мик жене. – Нам с Сергеем Сергеевичем надо поговорить.
– Не уходи, папа, – сказал мальчик.
– Мы будем стоять здесь, где вам нас видно.
Он взял меня за руку и повел к стеклянной стене. Воздух за ней был синим. Очередь на такси казалась черной.
– Они очень нервничают, – сказал Мик. – Я в отчаянии. Моя жена страдает от гипертонической болезни. Мы с утра здесь сидим.
– У вас никого нет в городе? Я слышал, что вы звонили, но вам сказали…
– Это уже не играет роли. Но вы мне показались достойным доверия человеком. Я решил – мы поедем в Мелитополь. Как вы думаете, можно ли будет купить билет?
– Я достал его с трудом, – честно признался я. – Много желающих.
– Впрочем, мы можем уехать и в другой город. Но приехать на место, где тебя никто не знает и ты никого не знаешь…
– Честно говоря, Анатолий Евгеньевич, – сказал я, – мне все это непонятно.
Мальчик Ося подошел к нам и протянул отцу газету.
– Мама сказала, чтобы ты почитал, – заявил мальчик. – Тут написано про космонавтов. А кто такие космонавты?