О святости старцев
В одной из стран жил философ. Он не был религиозным человеком и верил только в законы природы и человеческую мудрость. Чтобы заработать себе на пропитание, он обучал подростков арифметике и другим естественным наукам. Звали этого человека Григорий. Изредка среди учеников Григория попадались отроки с особым старанием и стремлением к знаниям. В них философ вкладывал свою душу или, по крайней мере, это ему казалось. Он считал, что если ученик тянется к познанию мира и обладает способностями, то он, Григорий, просто обязан помочь такому человеку продолжить этот путь. Для этого он давал некоторым из своих учеников рекомендательные грамоты и направлял их в места, где они могли продолжить свой путь познания и найти себе работу по уму и призванию. Среди таких счастливчиков были и те, кто нашел себе место на родине, и те, кто отправился в заморские страны, где, как им казалось, знания и способности ценились выше, чем в родной стране. Были и такие, кто продолжил свой путь познания, обратившись к религии.
Однажды дверь дома, в котором жил Григорий, шумно отворилась, и в комнату ввалился полный мужчина с большой черной бородой, в черной рясе, с большим крестом на шее, где на тесьме висело серебряное ведерце. В одной руке он держал небольшой веник, а в другой – кадило, распространяющее клубы дыма. Григорий, как обычно, сидел за столом, за своими книгами. Книги были редкие и рукописные. Нежданный гость забасил:
– Во имя отца и сына … – и что-то еще, чего не разобрал Григорий.
Потом мужчина макнул веник в серебряное ведро и окропил Григория водой, также его жилище, что-то бормоча. Григорий спешно закрыл собой рукописные книги, чем спас их, но сам промок.
– Ты не узнаешь меня, Григорий? – спросил служитель церкви.
Григорий был несколько ошарашен столь внезапным, шумным и дерзким вторжением, и не смог узнать в этом заросшем, располневшем человеке своего бывшего ученика.
– Это же я, Афанасий, твой ученик! – громогласно, видимо, по выработанной годами привычке, завопил он.
– Афанасий, – тихо повторил Григорий, пытаясь связать вид этого человека с худым, скромным отроком, которого он помнил. Афанасий не отличался особой усидчивостью и способностями к естественным наукам, зато, видимо в делах церковных преуспел, судя по его ожиревшему лицу и расплывшемуся телу.
– Ну, раз Афанасий, так пусть будет Афанасий, – сказал Григорий и пригласил гостя присесть.
Гость долго похвалялся Григорию, что, мол, от философии проку нет, и науки ему тоже не пригодились. Но он не растерялся и добился успеха благодаря тому, что владеет грамотой, а также мощному голосу.
Григорий слушал внимательно и лишь изредка задавал вопросы. Как философу, ему были интересны любые новые идеи и убеждения, которые он подвергал изучению и анализу. Поэтому у Григория всегда обо всем было свое мнение, которое он мог пояснить и в доказательство привести примеры из жизни. Конечно, он обычно держал свое мнение при себе и делился им только со своими учениками. Он избегал споров, считая, что каждый из спорщиков непременно терпит поражение. Зато охотно участвовал в обсуждениях и обменах мнениями, считая, что только при столкновении идей и мировоззрений человек может найти истину. Так, больше слушая Афанасия, чем высказывая свои суждения, Григорий не узнал ничего нового, и его критическое мнение о религии и церкви только укрепилось. Афанасий ушел так же внезапно, как и появился, оставив лужицы «святой воды» и запах ладана, который выветривался несколько дней. Такие «успешные» бывшие ученики не радовали Григория. Ведь учил он их другому, и видимо, без особой пользы.
Был у Григория еще один ученик, который считался глубоко верующим человеком и большим праведником. Его звали Сергей. Сергей был настолько последователен в своем стремлении вести праведную, духовную жизнь истинного христианина, что даже собирался постричься в монахи и уединиться от мирской жизни. Но то ли не считая себя достаточно праведным, то ли не готовым еще уйти от мира, Сергей этот ответственный шаг пока что откладывал.
Сергей преуспел как в науках, так и в изучении церковных книг. Он с легкостью цитировал мудрые толкования святых старцев относительно веры и христианских заповедей. Григорий уважал выбор Сергея, но не одобрял его. Он не видел беды в том, что человек стремится вести праведную жизнь или, как сказал бы Григорий, честную и мудрую. Но философские представления Григория о смысле жизни и законах, по которым должны жить люди, шли вразрез с христианской философией непротивления злу насилием, смирения перед судьбой и служения Богу. Григорий видел Бога скорее в природе, а не в неком человекоподобном существе, любовь к которому должна быть сильнее, чем любовь даже к близким людям. Но, будучи философом, Григорий не осуждал людей, которые думали иначе.