Когда Джордж не мог спать, он курил, поглядывая то в темноту, где гулял ветер, то в мерцающее пламя, и размышлял о Питере.
Он пыхтел трубкой только ради чудесного аромата трубочного табака, качался и вспоминал о друзьях, которые его покинули. Сначала Питер, потом Анри Жискар. Оба обладали поразительной внутренней силой и интеллектом, и Джордж гордился тем, что был с ними дружен. Он совсем немного знал Анри и чувствовал некоторую долю вины в его смерти. В определенном смысле он винил Анри в гибели Питера, но понимал, что это глупо.
Произошло то, что должно было (произойти, и Джордж не сомневался, что Питеру было суждено сыграть свою роль. Даже если бы Октавиан выжил, их дружба уже никогда не была бы прежней. Новый мировой порядок теперь контролировал каждый миг жизни его новых друзей: Меган Галахер, Уилла Коди и Александры Нуэва. Жизнь Питера тоже изменилась бы. Ничто уже не будет прежним.
Так всегда бывает, когда тайное становится явным. Знание чужих секретов есть могущество, которое лишь немногим под силу, оно часто оказывается слишком тяжелым бременем. Огромное могущество неразрывно связано с обязательствами. Дружба строится на таких обязательствах, и близость — ее результат. Целые нации могут погибнуть, если тайна разглашена. Тайны могут’ быть основой для любви и дружбы… секреты, которые Питер когда-то делил с Джорджем, стали всеобщим достоянием. У Питера Октавиана не осталось секретов, но он сознательно выбрал этот путь для достижения более высоких целей.
«Да, делиться тайнами всегда нелегко», — размышлял Джордж Маркопулос.
Он медленно раскачивался в кресле, делая длинные затяжки. Его взгляд надолго задержался на плясавших в пламени искорках.
Он слышал, что жена зовет его. Джордж с трудом оторвал взгляд от огня, повернулся — жена, шаркая туфлями, вошла в его кабинет. До утра оставалось совсем немного. Красивая, Валери нашла своего мужа в кресле-качалке, он вновь перестал согревать их постель.
Джордж не стал говорить ей, что не может спать, она и сама это знала. Множество раз Валери видела, как он курит трубку, раскачиваясь в качалке, глядя то в ночь, то в огонь. Ему не нужно было говорить жене, что с ним все будет в порядке. В их возрасте, после сорока лет супружества, необходимость в словах почти отпала. Она с трудом наклонилась — холод плохо отражался на ее самочувствии — и поцеловала Джорджа в макушку. Затем медленно побрела к лестнице.
Огонь в камине уже догорел, близился рассвет.
Он перестал раскачиваться, высыпал пепел из трубки в пепельницу.
Весть о смерти Анри опечалила Джорджа, но в этот вечер он думал о Питере. Как и всегда, о Питере. Ему не хватало их бесед, не хватало рассказов о его приключениях. Он страдал без его визитов, слишком часто вспоминал о чувстве юмора, которое немногие люди могли оценить.
Он знал, куда ушел Питер, знал о его переходе в иное измерение, но ему хотелось бы знать еще одно: что нашел там его друг. Джорджу сказали, какой вопрос до самого конца мучил Питера. Питер хотел узнать правду о своей природе, о своем происхождении.
«Узнайте, кто мы такие», — просил он свой народ.
Джордж мог бы сказать им, поскольку все определения можно найти в глубинах скорбящего сердца Питер Октавиан был человеком.
Его другом.
И Джорджу его ужасно не хватало.