Прежде всего: надо бояться делать что-либо напоказ; так, монахи египетские, когда какая-либо добродетель их делалась известною, уже не признавали ее добродетелью, но как бы грехом [ 2 ].
Авва Исидор Пилусийский говорил монахам: "Подвизаясь успешно в посте, не превозносись этим. Если же вы тщеславитесь постом вашим, то лучше б было для вас есть мясо: не так вредно для монаха употребление мяса, как вредны гордость и надмение" [ 3 ].
"Будь ревностен, но в душе своей, – говорит Иоанн Лествичник, – нисколько не выказывая сего во внешнем обращении, ни видом, ни словом каким-либо, ни гадательным знаком. И сокровенной даже ревности последуй не иначе, как если ты уже перестал уничижать ближнего. Если же ты на это невоздержан, то будь подобен братьям твоим и самомнением не отличайся от них" [ 4 ].
"Так как всем чрезвычайным питается тщеславие и когда самые добрые дела надмевают нас, тогда что само в себе есть врачевство спасительное делается для нас ядом убийственным" [ 5 ].
Авва Исаия говорил: "Если совершаешь молитвы и подвиги со смиренномудрием, как недостойный, то они будут благоприятны Богу. Если же вспомнишь о другом спящем или нерадящем и превознесешься сердцем, то тщетен труд твой" [ 6 ].
Авва Евфимий: "Если кто из новоначальных тщится явно и всенародно превзойти брата в посте и сердечном сокрушении, впадает в худший грех. Первый пост – бегать самоволия и самозакония, добра своего не разглашать и не делать явно. Не в том воздержание – гнушаться пищей в укор брату своему. Лучше, не отрицаясь от малой еды при общей трапезе, блюсти крайне сердце и тайно бороться с тайными страстями. Образ внешнего и чувственного делания – Ветхий Завет, он же никого не делает совершенным. А Святое Евангелие есть образ внутреннего внимания, то есть – чистоты сердца" [ 7 ].
Один старец говорил: "Многие удручили подвигами плоть свою, но, сделав это без рассуждения, отошли из здешней жизни без всякого плода, без всякого приобретения. Наши уста смердят от поста; все Писание мы знаем наизусть; песнопения Давида столько усвоили мы себе, что они сделались как бы нашим произведением; но не имеем того, чего Бог требует от нас, – смирения" [ 8 ].
Иоанн Лествичник: "Как бы ни возвышенны были наши подвиги, но если мы не стяжали болезнующего сердца, то эти подвиги и ложны и тщетны" [ 9 ].
"Что значит трудиться безрассудно?" – говорит епископ Игнатий. Отвечает: "Трудиться с плотским разгорячением, с тщеславием, с хвастовством, уничижением других братий, не могущих нести такого труда. Такой труд, как бы он ни был усилен, долговремен, полезен для обители в вещественном отношении, не только бесполезен для души, но и вреден как наполняющий ее самомнением, при котором нет места в душе ни для какой добродетели" [ 10 ].
Для рассудительного делания отцы советуют точно соизмерять подвиги со своими силами, не слепо подражая древним отцам в подвижничестве, а перенимая самую суть их подвигов, их назначение, их принцип действия, а меру определять уже по себе.
"Если ты понудишь тело немощное на дела, превышающие силы его, то этим влагаешь в душу твою помрачение и приносишь ей смущение, а не пользу", – сказал Исаак Сирин [ 11 ].
Авва Евагрий передал изречение одного старца: "Всякий подвиг должен быть благовременным и соразмерным. Подвиг, возложенный безвременно и несоразмерно с силами, может быть выдержан только в течение краткого времени, а всякое делание, совершаемое в продолжение краткого времени, потом оставляемое, более вредно, чем полезно" [ 12 ].
Описывая дивные подвиги святых отцов в одном общежитии, св. Иоанн Лествичник заключает: "Удивляться трудам сих святых – дело похвальное; ревновать им – спасительно, а хотеть вдруг сделаться подражателем их жизни есть дело безрассудное и невозможное" [ 13 ].
"Добродетели наши должны непременно иметь примесь нечистоты, происходящей от немощей наших. Не должно с души своей, с своего сердца требовать больше, нежели сколько они могут дать. Если потребуете сверх сил, то они обанкротятся, а оброк умеренный могут давать до кончины вашей; довольствуясь им, вы будете совершать себя до смерти и не умрете с голода", – писал еп. Игнатий [ 14 ].
Приведем еще одно очень важное наставление о внешнем и внутреннем подвиге святителя Игнатия, изложенное им в письме, где особенно ясно излагается суть этого вопроса: "Иные так устроены Создателем, что должны суровым постом и прочими подвигами остановить действие своих сильных плоти и крови, тем дать возможность душе действовать. Другие вовсе не способны к телесным подвигам: всё должны выработать умом, у них душа сама по себе, без всякого предуготовления, находится в непрестанной деятельности. Ей следует только взяться за орудия духовные. Бог является человеку в чистоте мысленной, достиг ли ее человек подвигом телесным и душевным, или – одним душевным. Душевный подвиг может и один, без телесного, совершить очищение; телесный же, если не перейдет в душевный, – совершенно бесплоден, более вреден, чем полезен: удовлетворяя человека, не допускает его смириться, напротив того, приводит в высокое мнение о себе как о подвижнике, не подобном прочим немощным человекам. Впрочем, подвиг телесный, совершаемый с истинным духовным рассуждением, необходим для всех одаренных здоровым и сильным телосложением, с него начинать – общее правило иноческое. Большая часть тружеников Христовых, уже по долговременном упражнении и укоснении в нем, начинают понимать умственный подвиг, который непременно должен увенчать и подвизающегося телесно, без чего телесный подвижник – как древо без плодов, с одними листьями.