Он зачем-то смотрит, как Хэ Тянь запрокидывает голову и хохочет, прикрывая ладонью глаза, как ерошит волосы этого мудилы рядом с собой, как отпускает шуточку, с которой ржет вся их мажорная компашка. Рыжий смотрит на всё это, а затем дёргает головой, в себя возвращается.
Разворачивается и шагает к школьным воротам, не чувствуя асфальт под ногами.
Судорожно считает свои шаги, потому что чувствует, что если не отвлечет свой мозг на счёт, вернётся и разобьёт ебало каждому из них. За что? Неизвестно. Просто, блядь, в башке стучит дебильное «пидор», а руки… руки горят. Чешется между пальцами, как когда-то, тысячу лет назад. Когда он вмазал рожу какого-то голого мужика в стену, а мать кричала за его спиной, цеплялась руками за плечи.
У него давно не было таких дней. Он отвык от них, как отвыкают ото всего, что хочется забыть навсегда.
Чем ближе к дому подходишь, тем сильнее заворачивается всё внутри, сжимается в плотную пружину, нагревается, почти кипит. Это злость, и Рыжий понимает, что это она, узнаёт её, как старую знакомую — настоящая, та, что он испытывал в детстве. Тогда, когда отец размахивался и бил маму по лицу, а она падала, и всё, что говорила…
Рыжий хлопает дверью изо всех сил.
Мать на работе, дом пустой, у него жужжит в грудной клетке от желания взять полочку для обуви и ебануть о стену. А следом за ней — вазу, старый сервиз, железный чайник. Голову Хэ Тяня.
Свою голову.
К моменту, когда в дверь стучат, он молча сжимает ледяные руки, сидя на своей постели в комнате пятнадцать на девять. Ему жарко, но пальцы холодные, влажные. Он напряжен так, что болит всё тело. Это очень тупо.
И он злится уже на это.
Поднимается и плетется открывать, пытаясь припомнить, когда мама в последний раз забывала дома ключи.
Но на пороге стоит Хэ Тянь, у него в руках спортивная сумка, на лице улыбка, такая привычная и постоянная — он всегда так смотрит. Сейчас только в этом взгляде есть что-то, напоминающее беспокойство.
Говорит:
— Куда ты делся?
И ловит прямой взгляд. Резко замолкает.
Рыжий редко смотрит прямо в глаза, разве что, когда хочет что-то сказать.
Вот так они и стоят, глядя друг на друга, а когда Хэ Тянь открывает рот, дверь перед ним захлопывается, даже ногу подставить не удается. Щелкает замок.
Рыжий шумно дышит, сверля взглядом свои сжавшиеся на дверной ручке пальцы. Он шумно дышит, стискивая зубы, и слышит, что Хэ Тянь не двигается с места. Стоит, его почти можно почувствовать, и Рыжий знает: он наверняка пытается понять, что произошло, а он и сам не мог бы ответить на этот вопрос.
Просто с размаху бьет по двери ладонью и орёт:
— Проваливай отсюда!
Больно так, что до самого локтя прошибает. Но он бьёт ещё раз, и ещё. Он ненавидит его так сильно, что бьёт, пока не перестаёт чувствовать пальцы. Рука горит, он тяжело дышит, но знает, что этот придурок всё ещё здесь.
Хочется заорать, чтобы шёл в жопу, но он же, мать его, пидор, ему это будет по кайфу.
— Открой, Гуань.
Голос слишком спокойный, чтобы поверить в это спокойствие. Ещё — он слишком близко. Как будто Хэ Тянь прижимается лбом к двери, но этого не может быть, он же не псих.
Рыжий проверять не собирается.
Это становится последней каплей. Последней, мать её, каплей, которая окончательно подтверждает, что что-то изменилось, и изменения эти не желанны, отвратительны, от них несет гнилью и грязью.
Он возвращается в свою комнату, садится на постель, зарываясь руками в волосы, сжимая их в кулаках. Правая рука онемевшая и горячая. Левая — ледяная. Рыжий закрывает глаза и прислушивается изо всех сил, но в дверь больше не стучат.
Полученные
10:43:50
От кого: Придурочный
Ты забыл у меня свою куртку. Не заберешь сегодня — найдешь на свалке.
Отправленные
10:45:10
Кому: Придурочный
если прикоснешься к ней хоть пальцем, я тебя отделаю.
…За неделю ничего не меняется, ничего и не могло измениться.
Они так круто игнорируют друг друга в школе, что любой бы позавидовал. Рыжему кажется, что на него постоянно косятся одноклассники. Ему кажется, что все знают: он якшается с пидором, которого обожают все вокруг. Магия, не иначе.
Рыжий всю жизнь думал, что быть пидором стыдно. А тут оказывается, что Хэ Тянь в списках на первого ученика школы, что его боготворят учителя и девчонки чуть ли не дарят ему свои трусики.