Про Христа
Однажды, в страстную пятницу, идет по палаточному лагерю капитан Виноградов, а навстречу ему пьяный Михаил Левченко. Да на ногах стоит явно нетвердо. Начал честь отдавать, пошатнулся.
- Стой, молодец! Да ты точно пьян! – говорит Виноградов.
- Так точно, господин капитан, пьян – соглашается Левченко. Только я же не просто так! Я же с горя выпимши.
- С какого такого горя, докладывай. Ты же понимаешь, что тебе пить можно только с разрешения, на праздники, вроде тензоименин Государя Императора.
- Так, ваше благородие, - растягивая слова не послушными губами, говорит унтер, - ведь евреи Христа распяли!
- Ладно, - усмехнувшись в усы, говорит капитан, на рубль на опохмелку и больше мне не попадайся.
Но в пасхальное воскресенье Левченко снова попался.
- А с чего пьян на этот раз? – спрашивает Виноградов.
- Так ваше благородие, сегодня я с радости: Христос то воскрес!
Тут Левченко вместо рубля получает затрещину, так не со всей силы, но чувствительную, и его фуражка едва не слетает с головы: съезжает на нос.
- На опохмелку больше не дам, и на сей раз прощу, за изворотливость ума, но это последний раз попадешься, припомню все.
Вылазка
Однажды отправили две роты, в одной из которых служил Илья со своим взводом, к одной деревеньке, клином врезавшейся в русскую оборону. Немецкие офицеры стали строить там земляные укрепления. Точнее, строили Турки, а Немцы указывали. Приказ был простой разведать боем силы противника, а если сопротивления не будет занять позицию и ждать подкрепления. Если же будет сопротивление, отступать немедленно.
Был там овражек довольно широкий, а дно его поросло кустами да молодыми деревьями. Вот по нему и надо было пройти километра три. Роты были из разных батальонов: рота, в которой служили станичники, была третьей из второго батальона, а командовать операцией назначили командира первого батальона. Численность роты составляла почти двести пятьдесят человек.
А батальонный командир первого батальона умом не блистал, даже боле того явно не годился для армии. Шли всякие слухи про него, как, впрочем, и всегда в солдатской среде сплетничали обо всем непонятном и необычном. Любил он показать свое я, и перед офицерами, и перед солдатами. Обычно выходило глупо, но улыбаться во время этих выходок нижним чинам не рекомендовалось, скор он был на наказания и жесток.
Однажды разбирали избиение им нижнего чина, и ротный командир так прямо и спроси у капитана Виноградова, мол, неужто начальство ничего не видит, ведь штабс-капитан того, не в себе.
- Знаете, скажу вам по секрету, у него отец на самом верху в большом штабе на высокой должности сидит. Это он его устроил сюда на наши шеи. Даже его высокопревосходительство командир дивизии связываться не хочет. Себе дороже.
Так вот под командой этого штабс-капитана и пошли они выполнять задание. Прошли километр, пересекли условную линию фронта. Командир третьей роты так и так, ваше благордь, дозвольте боевое охранение из трех человек по верхнему краю пустить, что бы Турки нас врасплох не застали.
- Ты что мне указывать будешь? – надулся штабс-капитан, - да я на тебя рапорт напишу.
И пошел в разнос. Так охранение и не выставили. Дошли почти до указанной на карте точки, и только собрались вылезти на край оврага и осмотреться, как едва не оказались в окружении: с двух сторон оврага появилась турецкая пехота численностью раза в два превосходившая русский отряд.
Тут штабс-капитан растерялся, и что командовать не знает. Хорошо, Станченко, ротный третьей роты все взял на себя:
- Первый взвод, цепью в две шеренги становись, направо, первая шеренга на колено, залпом пли! Второй взвод налево, залпом пли! Веди свою роту метров на двести к нашим позициям и организуй заслон, что бы мы могли отступить, - крикнул он второму ротному, и тот сделал, как было велено.
А ротный установил чуть подальше второй заслон из третьего и четвертого взвода. И по его команде первые два взвода бросились бежать под прикрытием своих стрелков. Турки, напоровшись на организованную оборону, не смогли окружить русский отряд. Завязалась перестрелка. Тем временем удалось уйти в заросли на дне оврага и Туркам стало некуда целиться, стреляли наугад. Так и отходили организованно.
Илья шел со своим взводом, слушал и выполнял то, что приказывал его ротный командир. И в какой-то момент оказался рядом со штабс-капитаном. Оба продирались через заросли в числе последних. Илья был в разорванной, о какую-то ветку, гимнастерке, фуражку он потерял почти сразу как началась стрельба. И тут с головы штабс-капитана веткой сбивает фуражку.