Я взяла перстенек и со вздохом примерила на средний палец левой руки. Кольцо село, как влитое. Камень блеснул искорками, будто солнце во тьме, и я пропала.
Глава 2
Татьяна вальяжно полулежала на кушетке. Душа ликовала и летала на седьмом небе. Как же хорошо! Слегка жмурясь из-за солнечного лучика, выглянувшего между туч и прилетевшего поздороваться, она на несколько минут прикрыла глаза. Блаженство разливалось во всем теле слабой истомой, и женщина чувствовала себя счастливой.
Ей 38. И пусть только кто-нибудь скажет, что в таком возрасте не бывает страстной любви. Или что неприлично в ее положении любить.
Татьяна фыркнула, и мысленно перенеслась к Марку. Он необыкновенный. Он такой, такой...
- Мам, мы с Натали идем гулять, - маленькая кудрявая девочка десяти лет выглянула из-за дубовой двери.
- Хорошо, милая, - мать благосклонно улыбнулась, и как только дочь убежала, вновь вернулась мыслями к своему чуду.
Он высокий брюнет, любящий пиджаки и белые сорочки. Умный и харизматичный мужчина. Страстный и нежный любовник.
Она намотала кудряшку на палец. Осмотрела свое платье темно бордового цвета. Вместе с темно русыми волосами смотрится неплохо. Хотя и вчерашнее синее платье ей понравилось.
Как только она переехала к нему, Марк вызвал подающего надежды кутюрье, и уже через день ей принесли новые, богато украшенные платья. А ведь она ничего не взяла из дома, и денег у нее ни копейки. Какой же он заботливый! И какой у него безупречный вкус...
Татьяна решила чем-нибудь заняться. Уже месяц она жила на правах то ли хозяйки, раз любит Марка и живет с ним, то ли гостьи, раз она формально замужем за другим. Слуги с почтением слушались, но она ничего не просила и не распоряжалась ими, как могла бы. Пора наверстать упущенное. Только чем же заняться? Не уборкой же.
Татьяна критично осмотрела комнату. Встала. Прошлась по коттеджу. Даже если кто-нибудь скажет, что она меркантильна, и собралась окрутить Марка ради его денег и недвижимости, пусть подавится чаем. Она любит его каждой клеточкой своего тела, и каждым нанометром своего мозга. Впервые в жизни она познала такую всепоглощающую любовь, и пусть все летит в Тартары. Это ее жизнь и она выбрала любить.
Устав от всех этих мыслей, она прилегла обратно и опять потянулась, как кошка.
Незачем спешить и что-то делать. Пока у нее есть возможность отдохнуть, нужно пользоваться этим.
Так прошел месяц, а потом что-то изменилось. Марк задерживался на проектах, иногда ночевал в офисе, мало звонил. Тревожное чувство закралось в душу Татьяны, но она успокаивала себя сезонностью его работы. Лето - жаркая пора для строительных фирм, понятно, что ему не до звонков. Душа протестующе шевелилась и дергала за сердце: как ЕМУ может быть не до нее? Ведь у них любовь. Огромная, всепоглощающая, выматывающая все переживания из сердца, оставляющая только желание видеть свою половинку, дотрагиваться до нее, молчать и разговаривать ни о чем.
Но теперь она не находила себе места. Все чаще злилась и кричала на дочку с няней. Ее стал выбешивать элегантный вид любимого.
Для кого-то же он одевается и прихорашивается! Логика пыталась одернуть неправильные эмоции, и объяснить, что она волнуется зря - он, как директор фирмы, обязан выглядеть презентабельно, и дело совсем не в том, чтобы искать новых любовниц.
Да, ревность подняла свою голову и змеей улеглась на сердце.
Так прошел еще месяц. Красивые платья надоели, общаться с прислугой она не стала, а звонить бывшим подругам и жаловаться... Нет, она не будет терять свою гордость.
Тем более, объективно, ей не на что жаловаться. Марк идет ей на встречу во всем, покупает колье и прочие безделушки.
Но сердце говорило: - это все не то.
В тот момент, ей казалось, что решение уехать возникло внезапно.
Как-то раз, подойдя к окну, она выглянула в окно. Выложенная каменными глыбами улица переливалась отраженным светом и будто сигналила ей: бежать, бежать. Быстрее, срочно.
Пусть он оценит, поймет, как плохо ему без нее.
Татьяна собрала свои вещи за час. Няня в страхе упаковала одежду дочери и вызвала такси. Натали тоже нанял он, так что бедная женщина с испуганными глазами осталась дома.
Всё. Они сбежали. Доехав до глухой гостиницы в своем городе, она, запыхаясь, сама донесла чемоданы. Платить посыльному было нечем, и она надеялась за неделю что-нибудь придумать. Уложив дочь спать в соседней комнате, Татьяна встала у окна и задумчиво оглядела новый вид.
Это вам не перспектива со второго этажа на прекрасный сад, разбитые клумбы и посыпанные разноцветным гравием дорожки. Номер трёхзвёздочной гостиницы выглядел чистеньким, но только если не заглядывать по углам. Все кричало о бедности, но это, в сущности, ерунда. Главное - это ее гордость.
- Неужели он ко мне остыл?
Только оставшись одна в комнате, уехав от него подальше, Татьяна решилась вести разговор на чистоту. Лучше всего в этом помогало зеркало.
Сев у комода и улыбнувшись своему отражению, начался анализ.
- Марк любил меня. Я это знаю. Я чувствовала это в каждом взгляде и движении, когда он заходил навестить меня домой. Когда мы случайно сталкивались на улице, меня пронзал электрический ток от одного его присутствия, и, кажется, я на него производила такое же действие. Или?...
Женщина задумчиво посмотрела в собственное отражение, но губы сами сложились в ответе:
- Дура.
Влюбленная и беспечная. Но в квартиру к мужу она не вернется. Ни за что. Ей не стыдно за свой поступок, это естественно, и так и должно быть, но теперь...
Жить она хочет одна. Точка.
Зеркало всколыхнулось светом и замерцало. Наверное, заходящее солнце оставило лучик на стеклянной поверхности, и Татьяна завороженно любовалась переливами, размышляя о том, что, в сущности, жизнь не плохая штука и не стоит сдаваться, как в этот момент что-то случилось...
Прямо на нее, из зеркала смотрели зеленые глаза. Пристально, оценивающе и хладнокровно. Смотрели секунду или две, а потом случилось страшное. Эти глаза обросли лицом и черными распущенными волосами, дальше проступило желтое свободное платье по типу сорочки, потом фигура сделала движение, и на Татьяну упала она.
Не снижая скорости, она протянула руки к шее и ощутимо сдавила. Татьяна мгновенно отошла от шока и попыталась скинуть цепкие пальцы, но соперница выпустила железные ногти, и те пронзили новой болью.
Женщина резко дернула черноволосую за волосы и, не удержав равновесия, обе упали на бок. Хватка немного ослабла, и Татьяна сильно ударила сопернице в живот, та вскрикнула и отпустила свою жертву.
Татьяна вскочила и дернула стул наверх.
- Прибью заразу, - подумала она, но не успела хорошенько замахнуться, как зеленоглазая зло прищурилась и снова кинулась ее душить.
Татьяна стукнула ту по плечу стулом, и девушка отлетела. Не пролежав и секунды, словно заведенная, она кинулась обратно к жертве.
- Стой, психованная. Что я тебе сделала?!
Татьяна понимала, что шансы отвлечь внимание черноволосой чрезвычайно малы, но жить-то хотелось, поэтому следует ее разговорить. Хотя бы понять, что, собственно, творится.
Но девушка лишь прищурилась.
- Ты умреш-ш-шь, - она опять сделала попытку кинуться на Татьяну, но получила удар уже по голове.
Ее шатнуло, и брюнетка осела на пол.
Женщина недоверчиво подошла и тыкнула ее стулом. Не двигается. Надо чем-нибудь связать, и быстро, да только чем?
Ни веревок, ни бинтов, ничего, чтобы могло помочь в связывании буйной маньячки, под рукой не было. Татьяна кинулась к косметичке, достала маникюрные ножницы, и, надрезав простынь на кусочки, разорвала наподобие будущих бинтов. Девушка лежала в отключке.
- С виду еще молодая. Красивая. Жаль, что спятила.
Татьяна не была злопамятной, как и не была доброй. Просто уставшей. Эта недавняя любовь будто подняла ее на крылья свободы, и добавила новых сил и смелости, но теперь все испарилось.