— Следи за речами, Лайна. Если тебя услышат император или его приближённые, у одной маленькой гиадки могут быть большие проблемы, — улыбка всё ещё присутствует на лице тёмного, но вот тон и строгий взгляд, который он дарит девушке, заставляют даже меня поёжиться.
Лайна после такой осады приходит в себя, осознаёт до конца, где находится и с кем разговаривает, тушуется и сникает: плечи опускаются, и видно, что она раскаивается за неожиданную порывистость и необдуманные слова, сказанные в минуту гнева.
— Не скажу, что в первые годы после присоединения других королевств к Айе, в этих странах всё идёт благополучно, — уже миролюбивее продолжает глава императорской стражи, — но спустя время всё налаживается. Пройдёт лет сто, и ты не узнаешь свою страну, Лайна. Не сомневаюсь, изменения, которые проведёт в Киране тёмный лорд, назначенный Повелителем, пойдут на пользу.
Заказы наконец-то приносят. В благоговейном молчании, потому что голодные, приступаем к еде.
Но уже через несколько минут Гелеон развивает тему. Кажется, этот разговор и слова несостоявшейся гиады затронули его за живое.
— Ты не права, Лайна. Может, у вас были хорошие чиновники, образование, медицина, не было взятничества и беспредела разбойников по лесам и горам, но у вас была проблема пострашнее…
И я, и подруга вопросительно взираем на лорда, ожидая откровения:
— Магия, — с придыханием произносит Геон, затем зачерпывает овсяную кашу ложкой, отламывает кусочек пшеничного хлеба и как бы между делом: — Такое ощущение, что ты жила или на воздушных облаках, в глухомани у слоника на хвосте, или во дворце безвылазно, раз не знаешь, насколько маги притесняли обычных людей, особенно бедный слой. Магия в вашем менталитете, как и во многих других, считается даром, высшей привилегией, владеть которой могут только избранные. Эти же избранные обращаются с неизбранными, как с низшими, с мусором, не достойным целовать пыль от следов их подошв.
Лайна ничего не говорит, лишь смотрит в свою тарелку, но в глазах горит недоверие на пару с несогласием.
— Удивлён, что ты так удивлена. Мне ты не кажешься чёрствой магичкой, одобряющей рабство и превосходство силы. Разве ты не замечала, что творилось в Киране последнее время? Даже аристократы и парочка магов из верхушки были возмущены явным притеснением низших классов, в долговое рабство попадал каждый третий гражданин, к нищим вообще относились хуже животных, а особы благородного происхождения и чиновники, как ты выразилась, зверски бесчинствовали, пользуясь тем, что монарх закрывал на их действия глаза и отворачивался в сторону, стоило ему увидеть несправедливость.
— Неправда, — едва слышно шепчет девушка. — Этого не может быть… о… он… всегда был чутким, всегда заботился о других. Король сопереживал народу. И маги никогда бы не причинили вред людям, они защищали нас.
— А как ты думаешь, почему твоё королевство, как и многие другие с такой же системой укладов, было так быстро захвачено и покорено? — Гелеон вошёл во вкус, теперь его не остановить. — Разве могут что-то противопоставить императорские легионы обычных солдат армиям магических королевств? Как империя побеждает в войнах? Если один хорошо обученный маг с посредственным резервом и парочкой хитрых заклинаний способен за пару минут уничтожить сотни три-четыре солдат…
— Тёмные лорды. Они защищают имперские легионы.
Лорд Велорий ослепительно улыбается:
— Тёмные лорды не всесильны. Если бы не тысячи, даже не миллионы восставших крестьян, горожан, торговцев, ремесленников, магические королевства никогда бы не были покорены.
Лайна ошарашено поднимает глаза на лорда. Да, видно, она не знала этого, никогда раньше не задумывалась об этом.
— Уничтожение королевской семьи и приближённых к верхушке власти, обладающих магией — цена, которую платит народ за свою свободу… если, конечно же, маги не сдадутся и не поклянутся в верности империи и Повелителю.