— Не в таком месте, как это, — мрачно продолжает Орест Платон. — Так как уровень магии здесь скачет, как настроение бешеной истерички в ненастный день, остаточный выброс чёрного колдовства просто стирается, стоит магии испариться на некоторое время.
— Натан, а когда магия снова появится? — спрашивает император, спокойно смотря на приближающуюся кавалькаду. Всадников теперь уже можно разглядеть. Все они облачены в чёрные балахоны с капюшонами, как у Жака Натана.
— По моим подсчётам… минут через сорок.
Повелитель задумчиво кивает, а затем:
— Хорошо. Гелеон, ты пойдёшь со мной. Жак, позаботься о трактатах, Даниар, защищай императрицу с Лайной.
— Я тоже могу сражаться! — тут же возникает подруга.
Тёмный Властелин, не удостаивая девушку и взглядом, выходит в коридор. Гелеон подступает к Лайне, снимает с пояса два длинных кинжала в позолоченных ножнах.
— Держи. Сломаешь — сам убью, если ты к тому времени не будешь трупом.
Девушка взглядом благодарит тёмного лорда, а потом благоговейно принимает кинжалы и с затаённым дыханием вытаскивает острые блестящие лезвия на свет.
С улыбкой Гелеон следует за императором. Подбегаю к окну, слежу за тем, как Нолан и лорд Велорий выходят на улицу, встают перед парадной лестницей, замирают, смотря на въезжающих во внутренний двор замка всадников.
Чернокнижники спешиваются, окружают площадь по периметру, обнажают оружие и тоже застывают.
— Что они делают? — Лайна наконец отрывается от разглядывания клинков и изволит взглянуть за окно.
— Дают понять, что никто из нас живым не покинет пределы замка, — как ни в чём не бывало скалится в очень радостной усмешке Жак Натан.
Улыбка и тон первого советника успокаивают вот-вот готовую появиться панику. Страх сходит на нет. Что могут тридцать с лишним чёрных магов сделать с императором и главой императорской гвардии? Ха-ха. Да всё, что угодно. Убить, например.
— Ну супер просто…
— Что? — непонимающе переспрашивает Лайна.
— Просто отлично! Это уже второй раз. И почему у меня дежавю? Снова стою в каком-то непонятном месте, позади Тёмного Властелина, а вокруг незнакомые люди с обнажённым оружием, направленным в нашу сторону. Неужели это случается каждый раз, стоит Нолану Акено Даи выйти на улицу?
Я действительно возмущена таким ходом дел. Что творится в этой стране?
— Времена такие, — безразличный к моим душевным изливаниям, пожимает плечами Жак Натан и выходит из зала.
— Почему они не сражаются? — проводив взглядом советника, Лайна возвращается к декорациям за окном.
— Тянут время, — лениво потягивается Даниар Зот. — Ждут, наверное, когда магия вернётся.
— Зачем?
— Сражаться с Повелителем и Гелеоном Велорием, первым клинком империи, на мечах — сплошное самоубийство.
— А магией?
— Двойное сплошное самоубийство.
Зависает пауза.
— Тогда почему они решили напасть? — не выдерживаю я. — Если это верная гибель, зачем им нужно нападать на императора?
— Может, они не знают, что это верная гибель? — разводит руками светловолосый министр иностранных дел. А затем усаживается на подоконник, достаёт из походной сумки бутерброд и безмятежно его жуёт.
Из угла доносится сиплый кашель, пожилой человек приоткрывает глаза и едва слышно:
— Воды.
Наше с Ланой внимание мгновенно переключается на новое живое лицо в помещении.
Кидаюсь к столу, на котором стоит фляга.
Мужчина приподнимается на локтях и облокачивается о стену.
— Воды, прошу…
— Ваше Высочество, лучше не приближайтесь к нему, — предупреждает с подоконника Даниар.
— Воды… — ещё жалобнее хрипит старик, заваливаясь на бок.
Кидаю ему фляжку. Бывший заключённый, несмотря на слабость, ловит сосуд, открывает, припадает к горлышку. Через пару секунд от полной фляжки воды остаётся только фляжка.
— Спасибо.