Но нас не проведёшь.
— В каком смысле? — тут же отставляю слёзы, готовая внимать.
— Почему они не были виноваты? — продолжает Лайна.
Пожилой торговец овощей по нашим заинтересованным лицам понимает, что мы не отстанем, выходит из тени, поднимает глаза на детишек с отрубленными конечностями, гоняющихся на другом конце сквера за щенятами, прочищает горло и, облокотившись для удобства о тачку:
— Годка три тому Ванмар с деревенскими плотничал у богача одного. Тот тогда только перебрался в наши края, построил усадьбу и заказал мужиков, чтобы обставили ему жилище. Наши ребята и отправились заработать денег. За пару месяцев наготовили леса, срубили мебель, поставили её везде, красиво так, глаз радовался. Хозяин наградил их щедро и отпустил. А через день примчался в Юлиас на лошадях, глаза горят, сам взбешенный. Встал на площади и тряс кулаком, обвинял наших мужиков в том, что украли они его какую-то драгоценность с камнями бесценными. Клялся, что видел Ванмара, когда он эти камешки взял украдкой, да и унёс.
— Но это же бессмысленно, — всплескивает руками подруга. — Если он видел, тогда почему сразу не обвинил его?
— Мы тоже задавались этим вопросом. Но богач начал кричать, что его обокрали, требовал перикаструса, просил наказать по всей строгости и вернуть ему драгоценность. И всё в таком же духе… Серые гарды обыскали хибару Ванмара, ничего не нашли, а этот хозяин, купец, ещё больше распалялся. Дошло дело до того, что он приказал своим людям отрубить по руке у Ванмара и его детей…
— А что местный лорд? — осведомляется Гелеон.
— Местный с купцом — важные друзья, да ещё сваты притом. Барон закрыл глаза на то, что суд совершили не императорские палачи. Да и подвеску так и не нашли.
— А что вы имели в виду, когда сказали, что он не виноват?
— Через месяц купец снова приехал сюда. Пришёл в дом к Ванмару с большим мешком денег, извинялся, просил прощение у него и его жены. Сказал, что обознался, что сам не понимает, что случилось.
— А что случилось? — подаётся вперёд Геон.
— То-то и оно, что этой драгоценности никогда не было. Не существовало. Этот богач сам её выдумал.
Мы с Лайной недоумённо переглядываемся, а лорд Велорий надевает на лицо серьёзно-нахмуренное выражение и поднимается со скамьи.
— Гелеон? — тихо зову я, удивлённая резкой сменой настроения.
— Спасибо, что рассказали нам, — Геон кивает зеленщику и ступает прочь из скверика.
Мы тоже прощаемся с продавцом и спешим за тёмным лордом.
— Эта история чем-то схожа с лорамским забвением, — покусывая губу, протягивает Лайна, пока мы быстрыми шагами движемся в сторону гостиницы.
— Что за забвение? — тут же пробуждается любопытство.
— Два года назад в Лораме произошло нечто непонятное и необъяснимое. До сих пор нераскрытое. Никто точно не знает, но половина жителей столицы Серой провинции обвинили жену винцера в том, что она похитила их жён. Разъярённая толпа ворвалась во дворец и растерзала… — договорить Лайна не успевает, мы входим на постоялый двор.
Лорд Велорий сразу же решает поговорить с императором, а мы с подругой остаёмся в общей зале, выбираем столик поближе к камину и с ленивым интересом наблюдаем за местными жителями и приезжими.
— Так что было дальше? Ты сказала, толпа растерзала жену винцера?
— Да, — морщится Лайна. — Они от неё ничего не оставили. Даже её муж… который любил очень её, душил её собственными руками. Леди Зеравина была красивой женщиной, приятной в общении и неглупой. Не знаю, что случилось с обезумевшим городом, но винцера не заслуживала такой смерти.
— Ты её знала?
— Да, — сглатывает девушка. — Мы как раз с великой магистрой гостили в Лораме. В Серой провинции открывалась новая обитель ордена, и по пути мы решили заехать в областную столицу. Мануэла с Зерафиной в юности были близкими подругами, магистра была рада навестить старую знакомую. Мы тогда с магистрой и сенешалью Мериной возвращались из городской обители Нуо, когда увидели огромную беснующуюся толпу у дворца, требующую возмездия. Узнав, что происходит, прорвались с боем в крыло винцеры, но было уже поздно… — Лайна поворачивается к огню, ища успокоения от тяжёлых воспоминаний в танцующих язычках пламени. — Великая прогнала всех, её не посмели ослушаться, все знают, что Светлая в гневе — страшнее смерти. Но мы не успели, леди Зерафина уже была мертва. А утром горожане словно очнулись ото сна, осознали, что натворили и пришли к удручённому винцеру, просить прощения. А он сам был вне себя от осознания, что собственными руками убивал любимую. Магистра начала разбирательство, искала виновных во всеобщем помутнении рассудков, но потом нам пришлось уехать, в город прибыли тёмные лорды для расследования произошедшего. Но тогда даже тёмные не смогли понять причину. С тех пор этот случай называют лорамским забвением.