Шесть километров для привычных к ходьбе ног — не расстояние. Часа не прошло, а отряд уже миновал знакомые места, где росли черника, гоноболь и морошка. Вышли к узкому длинному болоту, поросшему низкорослыми осинами и березами. За ними виднелся урман — темный дремучий лес. Пихты и ели урмана стояли неподвижно.
Сделали короткий привал. Олег Поземов последний раз напомнил распределение обязанностей: он командует всем отрядом, Тит Кедров — проводник, Люба и Ната — поварихи, Марина — врач, остальные — охотники. Охотников было четверо. С собой ребята забрали только сухари, соль и сало. Забота о других продуктах лежала на охотниках.
Отряд разбили на четыре пары. Каждой парой руководил старший пионер. Второй полностью ему подчинялся. Паре строго-настрого запрещалось терять друг друга из виду. В одиночку мог действовать только проводник — Тит. Он засек по компасу направление и повел отряд через болото. Олег занял место замыкающего.
Поход в глубь урмана начался.
Четкого плана поисков ребята не выработали. Какой план, если неизвестно, что нужно искать и что можно найти? Ребята надеялись только на одно: где проходит золотоискатель, там надолго остаются следы. Нельзя жить месяцами в тайге и не иметь пристанища — какой-нибудь временной хибарки. А чтобы брать пробы, надо копать ямы, И ямы, и хижина должны сохраниться. Но попробуй найди их в бескрайнем темно-зеленом море!
На самой опушке, где еще не было так мрачно, как в глубине, ребят ожидало неприятное зрелище, которое заставило бы суеверных людей повернуть назад.
Продираясь сквозь буйные заросли бузины, заполонившей нижний ярус урмана, Тит поднял голову, уклоняясь от сухой колючей ветки, и остановился. В развилке дерева прямо перед ним висела иссеченная когтями кабарга[2]. Ребята остановились.
— Рысь затащила, — сказал Олег Поземов. — Сыта, на завтра оставила.
Олег хорошо знал повадки диких зверей. И хотя он еще никогда не видывал висящей на дереве кабарги, но слышал от старших о таких проделках рыси.
— Пошли!
Тит сделал на пихте вторую зарубку (первая осталась на опушке урмана) и повел отряд дальше.
Зеленый свод над головой потемнел. Потемнело и внизу. Бузина уже не преграждала дорогу. Под ногами раскинулись мягкие влажные ковры однотонного серовато-бледного мха, на котором белели редкие звездочки — маленькие хилые таежные цветы.
Еще полкилометра — и на ребят накинулась мошкара. Она лезла в нос, в уши, в глаза. Казалось, она вытеснила весь воздух.
Девочки развязали мешки. Появились марлевые сетки. В таком наряде ребята были похожи на пасечников. Теперь мошкара беспокоила меньше. Зато идти пришлось медленнее. Облепленная насекомыми марля мешала смотреть под ноги.
Тит подумал, что если они будут продвигаться с такой черепашьей скоростью, то долго не отыщут следы Пионера…
Аким Петрович Безродных — доцент Горного института — засиделся в ту ночь допоздна. Днем он принимал у студентов экзамены по минералогии, а вечером стал проверять курсовые работы. Надо было не позже завтрашнего дня проставить зачеты.
Первокурсники — еще не геологи. И Аким Петрович снисходительно относился к их знаниям. Читал он работы внимательно, хотя и без особого интереса. Кого заинтересуют азбучные истины, изложенные наивным, восторженным языком первооткрывателя! Но одна тетрадь взволновала его. Студент Крутояров писал о полезных ископаемых Сибири. Работа открывалась экскурсом в прошлое. Студент использовал новые архивные материалы. Характеризуя политику царского правительства в отношении исследования и освоения неиссякаемых природных богатств Сибири, автор привел один из документов того времени. Аким Петрович прочитал его и задумался.
Это был короткий рапорт золотоискателя Демьяна Кедрова. «Обуреваемый желанием познать недра нашего края, — писал Кедров, — я на свой риск и страх предпринял поиск и обнаружил вблизи от прииска богатейшие хранилища никеля, хрома и других руд. Почитаю за честь уведомить вас о находке и радуюсь, зная, что России не токмо золото, а и другие металлы небесполезны. Буде на то ваша воля, пришлите горнорудных мастеров. Без них дело не двинется. Люди жадны до золота. Их на другое не скрянешь. К сему Демьян Кедров, старатель. Прииск «Коваль».
Резолюция, наложенная на рапорте, гласила: «В архив!»