Корейцы– жизнелюбы, в своей массе они очень музыкальны и любят петь. У них красивые мелодичные песни, и застолья обычно заканчиваются коллективными песнопениями. Народная корейская музыка, правда, европейцами воспринимается неоднозначно – в ней много барабанного боя.
Многие представители нынешней южнокорейской элиты – бизнесмены, политики, крупные инженеры и ученые – выходцы из бедных семей и, прежде чем получить достойное образование и пробиться «наверх», годами жили впроголодь. Неудивительно, что в преклонном возрасте они пытаются приобщиться к радостям жизни, которых были лишены в молодости. Примечательно в этом плане в Сеуле и других городах, наличие, например, танцевальных клубов «для людей старшего возраста». Не утратившие былого пыла богатые старички семидесяти, а то и восьмидесяти лет вместе с ровесницами-женами разучивают там разного рода западные танцы – от венского вальса до самбы и сальсы, достигая в этом весьма неплохих результатов. Я сам видел, какие па и пируэты они выделывали на вечерах престижных сеульских танцевальных клубов «Камерата» и «Гаон».
Любые официальные переговоры и частные разговоры с южнокорейцами, даже, если они затрагивали не самые приятные для собеседников темы, а в дипломатической жизни и так бывает, у меня проходили исключительно корректно. МИД Республики Корея располагает хорошо подготовленными кадрами. Дипломатический состав подбирается на конкурсной основе из числа выпускников престижных университетов. При МИД РК действует Корейская Национальная Дипломатическая Академия. Она занимается, с одной стороны, переподготовкой кадров, организуя различные курсы, например, для кандидатов на руководящие должности в загранучреждения и для специализированных атташе при загранучреждениях, а, с другой, – разработкой аналитических документов по наиболее острым международным проблемам. Вместе с тем южнокорейцам явно не хватает экспертов по проблематике Южной и Юго-Западной Азии, Ближнего Востока, Африки и Южной Америки. Помню, как один высокопоставленный южнокорейский дипломат удивил меня своей убежденностью в том, что Афганистан –арабская страна.
Нельзя, однако, не отметить стремление южнокорейских коллег оставлять без ответа неприятные или нестандартные, выпадающие из дипломатической рутины вопросы. Приведу забавный случай. Некий профессор-русист буддистского университета в Сеуле выпустил учебное пособие под названием "Русский язык через анекдоты". Содержание учебника, который я обнаружил в крупнейшем книжном магазине южнокорейской столицы «Кабо», представляло собой набор достаточно примитивных юморесок из старых номеров журнала «Крокодил» с не менее примитивными подробными разъяснениями «соли» каждого анекдота. В целом трудно было бы возражать против подобного издания, если бы не включенное в него девятистраничное стихотворное сочинение, которое в отличие от остальных «анекдотов» не было переведено на корейский язык. Причина такого «упущения» была проста – в «поэме», написанной по-русски исключительно матерным языком, давалось весьма красочное описание гомосексуальных оргий, участниками которых выставлялись крупные фигуры российской политики и бизнеса. Южнокорейская же цензура крайне строга в отношении порнографии, особенно «голубой» направленности, и в случае публикации перевода текста на корейский язык издателям «учебника» могло грозить жесткое наказание вплоть до тюремного заключения.
Я не пожалел двадцати долларов и приобрел два экземпляра «учебника». Один послал с личным письмом ректору буддистского университета, где трудился любитель русских матерных виршей, отметив, что, на мой взгляд, публикация порнографических «творений», пусть даже на иностранном языке, не отвечает установкам буддизма. А второй – в МИД Республики Корея в приложении к ноте, в которой потребовал немедленного изъятия из продажи упомянутого издания, подчеркнув, что помимо неприемлемого содержания изображение на суперобложке книги российского флага и Собора Василия Блаженного, представляет оскорбление патриотических и религиозных чувств россиян.
Ректор-буддист оставил мое письмо без ответа, не знаю поэтому, были ли приняты в отношении профессора-матерщинника какие-либо меры. Южнокорейский МИД также пытался какое-то время отмолчаться. Но, прождав пару недель, я задержал свой ответ на какую-то срочную ноту южнокорейской стороны. На очередном дипломатическом приеме южнокорейский коллега мягко напомнил мне об этом, на что я, со своей стороны, отметил «забывчивость» МИД Южной Кореи в отношении ответа на ноту Посольства по вопросу о книге. Ответ последовал на следующий день, и «учебник матерщины» бы изъят из продажи.