Примечательно, что отправной точкой кризиса были отнюдь не усилия оппозиции, а журналистское расследование обвинений в коррупции нескольких южнокорейских бизнес-структур, имевших дело с Чхве Сун Силь, которое независимо друг от друга вели СМИ самой разной политической ориентации – от правоцентристской газеты «Чосон ильбо» до левонационалистической «Хангере синмун». Расследования постепенно вывели их участников на связку Чхве Сун Силь – Пак Кын Хе и в конечном счете дали толчок движению протеста против президента страны. Его инициаторами выступили немногочисленные группы крайне левой ориентации, но довольно быстро движение стало всенародным.
Гигантские демонстрации протеста проходили в октябре-ноябре 2016 года в Сеуле и других крупных городах Южной Кореи каждую субботу. В самой крупной из них 12 ноября 2016 года, по заявлению организаторов шествия, приняли участие около миллиона человек. На всех митингах соблюдался идеальный порядок – на утро после каждой проведенной демонстрации о ней напоминали лишь следы парафина на мостовой – митингующие по традиции выходили на центральную площадь Сеула с небольшими свечками в руках. В конечном счете Пак Кын Хе, как уже было отмечено, была подвергнута импичменту, а затем приговорена к 24 годам тюремного заключения.
Неблагополучно завершилась политическая карьера и Ли Мён Бака – предшественника Пак Кын Хе на посту президента страны. Он избежал импичмента, но в марте 2018 года – через пять лет после ухода с поста главы государства ему были предъявлены обвинения по 16 пунктам, включая растрату, взяточничество и злоупотребление властью. 5 октября 2018 года суд Южной Кореи приговорил экс-президента страны к тюремному сроку в 15 лет по обвинению в коррупции. Ли Мён Баку был также назначен штраф на сумму 11,5 миллиона долларов. Через полгода, правда, Ли Мён Бак был освобождён от тюремного заключения в связи с ухудшившимся состоянием здоровья.
Судьбы Пак Кын Хе и Ли Мён Бака, на мой взгляд,[ в очередной раз подтвердили, что Южная Корея – страна с самым сильным и влиятельным гражданским обществом в Восточной Азии.
Жизнь дипломатического корпуса в Сеуле
В Сеуле очень многочисленный дипломатический корпус. Это естественно с учетом нынешнего экономического веса Южной Кореи. Есть, правда, и другая причина – в условиях постоянного противостояния с Северной Кореей южнокорейцы заинтересованы в присутствии у себя посольств как можно большего числа иностранных государств, как бы доказывая этим свое преимущество перед Пхеньяном.
При мне число иностранных дипломатических представительств в столице Южной Кореи составляло за сотню. Кроме того, тридцать, а то и более послов были аккредитованы по совместительству в близлежащих Пекине и Токио. Они также наезжали в Сеул для присутствия на общих для дипкорпуса мероприятиях – ежегодном приеме у Президента Республики Корея, торжественном заседании по случаю Дня основания государства 3 октября или параде по случаю Дня освобождения 15 августа.
Естественно, что и кучковаться полным составом дипкорпусу в таких условиях было затруднительно. Поэтому межпосольские междусобойчики проходили преимущественно по группам. Был англоязычный круг, был франкоязычный, очень многочисленные латиноамериканский и арабский круги.
Мы с женой были вхожи ко всем, но особенно близки нам, естественно, были коллеги из стран СНГ. Все они были исключительно интересные и приятные люди и высокие профессионалы. В каждом из них отчетливо проявлялся национальный характер, каждый, естественно, продвигал в Южной Корее интересы своей страны, но в то же время нас объединяла общая добрая память о том времени, когда мы все были гражданами одной великой державы – Советского Союза.
Дуайеном – старшим по сроку пребывания в Южной Корее среди послов стран СНГ, а затем и всего сеульского дипкорпуса был Посол Узбекистана В.В.Фен. Он и его жена Л.С.Фен, которая для нас была просто Люсей, – корейцы узбекистанского разлива. Виталий Васильевич, очень симпатичный и мудрый человек, в прошлом боксер, а затем руководитель спортивного ведомства Узбекистана, впервые попал в Сеул в 1988 г. в составе делегации СССР на Олимпийских Играх. В послах же он здесь был с начала девяностых. Естественно, ни МГИМО, ни Дипакадемии он не заканчивал. Но, я думаю, многим выпускникам этих учебных заведений стоило бы поучиться дипломатическому искусству у В.В.Фена. Поскольку и он, и Люся корейским языком владели с детства, у них не было проблем в общении с сеульской элитой. В.В.Фену я многим обязан в понимании нюансов южнокорейской действительности и в установлении контактов с представителями порой самых неожиданных местных кругов. Люся же являла собой образцовую жену дуайена. В прошлом завуч школы, она умела очень ловко и ненавязчиво «построить» сеульских дипломатических дам, у каждой из которых были свои «заморочки», а Люсины выступления на женских мероприятиях на английском вызывали определенную ревность даже у жены американского посла, которая публично говорить могла лишь по бумажке.