- Почему ты сделал это? Это мой дом. Если хочешь поговорить со мной, ты приходишь не сюда. Ты приходишь в офис, как все остальные.
- Я подумал, вы должны знать кое о чем.
- Жду с нетерпением.
- Перл знает, кто украл рюкзак Терренса.
Я смотрела на него, раздумывая над ответом. Меня рассердило вторжение, но я не была уверена, что ему знакомо понятие личных границ. К тому же, не мне учить его социальным нормам. Ближе к делу: победило мое любопытство.
- Хочешь зайти?
- Не-а. Ничего. Мне и здесь хорошо.
- Здесь холодно, и мне не хочется стоять и выпускать тепло из дома.
Я отступила, и Феликс зашел в мою гостиную. Он не проявлял никакого интереса. Поскольку Феликс почти не отрывал глаз от пола, я решила, что он не присматривается, что бы стянуть.
Я закрыла за ним дверь и указала жестом на один из складных стульев. Но, видимо, сиденье располагалось за пределами его зоны комфорта.
Я тоже не стала садиться.
- Как было дело?
- Перл была в винном магазине и увидела одного парня, из тех, что стоят на шоссе с картонными плакатами. Она увидела у него рюкзак Терренса, ясно, как день. Она узнала его по раме, и трос такого же цвета. Она знала, куда он идет. У них есть свой лагерь, на холме, у птичьего заповедника. Она подождала, когда он отойдет, и пошла за ним и спряталась в кустах, чтобы посмотреть...
- Перл спряталась в кустах, и никто ее не заметил?
- Думаю, нет. Она сказала, что тележки Терренса не было видно, может, потому, что они не смогли затащить ее в гору. Но она видела его плитку и водонепроницаемые мешки, где он хранил свои вещи. И еще его ящик-камо.
- Камо — от слова камуфляж?
- Как разноцветные пятна, нарисованные, чтобы выглядеть как листья. Она хотела забрать его вещи, но там слишком много нести, даже если бы я помог.
- Угу, - сказала я.
- Она говорит, что хорошо бы найти кого-нибудь с машиной. И я сразу подумал о вас.
- А.
- Она спрашивала, что бы вы подумали насчет того, чтобы помочь ей.
- Я бы подумала, что это глупо. Перл меня терпеть не может, так почему я должна ей помогать?
- Она сказала «пожалуйста».
- Она не сказала. Могу поспорить на доллар, она даже не знает, что ты здесь.
- Ну, не совсем. Она не может попросить никого в приюте, и вы единственная, кого мы знаем, у кого есть машина.
- Ну, я польщена, что вы обо мне подумали, но идея дурацкая, уж не говоря о том, что опасная. Вы не можете ограбить лагерь бродяг и спокойно уйти.
- Я ей говорил то же самое, но она приняла решение. Ее поймают, если она попытается одна.
- Ой, ради бога! Я не собираюсь участвовать в ее идиотских затеях.
- Почему бы вам просто с ней не поговорить?
- Я не хочу с ней разговаривать.
Было видно, как его взгляд тяжело скользит по полу, приблизительно так же работал его маленький мозг. В конце концов, он сказал:
- Если хотите, я могу это починить, - и показал на раненый пылесос.
- Что ты знаешь о пылесосах?
- Я могу увидеть, где отошла лента. Займет минуту починить, если хотите. Только...
- Только ты хочешь, чтобы я взамен поговорила с Перл.
- Это было бы хорошо. Может, вы сумеете ее отговорить.
- Я возьму куртку.
Я пошла к шкафу, глядя через плечо, как Феликс опустился на одно колено. Он поправил ленту в ту же секунду, заставив меня думать, что я продалась слишком дешево.
* * *
Так и вышло, что во второй половине дня во вторник, я обнаружила себя едущей вдоль бульвара Кабана, с парнишкой с дредами в мешковатых шортах на пассажирском месте.
Я была голодна и немного раздражена, и только этим могу объяснить недостаток предвидения. Я не собиралась помогать Перл. Я создавала впечатление сговорчивости, оставляя за собой право отступить, если она даст повод.
Подъехала к приюту и послала Феликса найти Перл.
- И надень что-нибудь, - сказала я, когда он закрывал дверцу машины. Феликс ответил глупой улыбкой, и я смотрела ему вслед, пока он не скрылся. Даже на улице я почувствовала запах приютского ужина. Чили или лазанья или спагетти с тефтелями — что-то пахло изумительно. Садиться три раза в день за стол со свежеприготовленной едой должно было ощущаться так, как будто у тебя есть мама, кто-то, кто искренне заботится, чтобы твоя тарелка была очищена, а живот наполнен. Приют предоставлял эквивалент семейного дома, с вечно меняющимся набором братьев и сестер.
Интересно, чего это стоило, кормить три раза в день сто пятьдесят бездомных? Данди, Перл и Феликс, кажется, не подвергали сомнению факт, что могут получить постель и еду, только попросив. В обмен на что? Хотя я начинала привязываться к этой троице, но видела в них вечных подростков, которые никогда не покинут дом. Я видела, как жильцы выполняют разные работы по дому, но какой стимул у них был, чтобы встать на собственные ноги?