Я видела такое раньше, эту одержимость, и понадобились годы, чтобы отделить правду от иллюзий.
Мой второй муж, Даниэл Уэйд, был музыкантом. Когда я впервые его увидела, он играл на пианино в баре, в центре Санта-Терезы. Было уже поздно. Воздух пропитался табачным дымом, как он пропитался здесь. Я даже не помню сейчас, почему оказалась там, и была ли с кем-то еще. Даниэл, с его облаком вьющихся золотых волос, наклонился над клавишами, как алхимик. Он играл, как ангел. Его талант был магическим, философским камнем, который обещал превратить металл в золото. Я видела его сквозь туман притяжения. Я влюбилась, не в человека, а в мираж. Слушая, как он играет, я решила, что он был таким необыкновенным человеком, как обещала его музыка. Мне хотелось верить. Я переносила на него качества, которыми он не обладал, качества, которые только казались проступающими откуда-то из глубины. Не знаю, понимал ли он, какой эффект производит, но я обвинила его в нечестной игре и обмане. Он привык к восхищению, и до него, возможно, не доходило, что его способности заслоняли реального него. Я думала, что вижу правду о Даниэле, когда на самом деле, это была тень на стене.
А сейчас здесь был Итон Дэйс, чьи метаморфозы изменили мое мнение о нем. Было что-то неотразимое в его голосе, печаль, мудрость и надежда. Что он делает в Бэйкерсфилде?
Я не могла себе представить, что он станет знаменитым и успешным в таком месте, но было ясно, что никто из сильных мира сего не обнаружил его талант и не предложил помощь.
Рядом материализовался Большая Крыса со словами:
- Парень умеет петь. Прямо, как рок-звезда. Я впечатлен.
- Я тоже.
- Откуда что берется? Вообще-то, он козел.
- Видимо, нет. Или можно быть козлом и талантливым одновременно.
Я осталась на весь концерт. Я ожидала, что группа будет любительской: громкой, неслаженной, играющей популярные песни, намного лучше звучавшие в оригинальном исполнении.
Вместо этого они играли свою музыку, блюзовую и джазовую. В какой-то момент Большая Крыса исчез, наступило 11 часов и прошло, и я поняла, что было уже слишком поздно для меня. Прошла официантка, и я сделала универсальный жест для получения счета.
Она кивнула и пошла к бару. Группа сделала перерыв, и временный вакуум вдруг заполнился громкими разговорами и смехом. Вместо магического места это снова был только бар, плохо освещенный и противно пахнущий. Вернулась официантка и вручила мне кожаную книжечку с чеком, свисающим, как язык. Я подошла к ближайшему столику, где освещение было получше. Открыла книжечку и взглянула на длинный список цен, который шел через весь лист. Общая сумма была 346 долларов и 75 центов.
- Погодите, погодите. Это не мое. У меня было два бокала вина.
- Анна сказала, что вы расплатитесь.
- Я?
- Разве это была не ваша вечеринка?
- Мы пришли вместе, но я не назвала бы это своей «вечеринкой».
- Теперь можете назвать. Все остальные ушли.
Я снова посмотрела на чек.
- Это должна быть ошибка.
- Нет. Я так не думаю.
Она заглянула мне через плечо, используя ручку, чтобы показать на каждую строчку.
- Два пива. Это Хэнка. Симпатичный парень, правда? Эллен выпила три маргариты и две стопки текилы.
- Я насчитала две маргариты.
- И вы будете спорить со мной из-за каждой ерунды? Она заказала третью, когда вы были в другой комнате, смотрели, как Анна играет в биллиард. Теперь видите это? Анна заказала два мартини и это, когда перешла на шампанское.
- За двести девяноста баксов? Сколько бокалов она выпила?
- Она заказала бутылку. Она любит «Дом Периньон». Она хотела за 82 год, но я ее отговорила.
- Не могу поверить, что они это сделали со мной.
- Наверное, вы не очень хорошо их знаете. Я бы сразу вам сказала, если бы хорошо попросили.
Я порылась в сумке, нашла кошелек и достала карту Американ Экспресс.
- Мы не принимаем АмЭкс. Только Визу или Мастер Кард.
Я вытащила вторую карточку, это была Виза. Она осмотрела ее.
- У вас есть документ с фотографией?
Я чудом сдержалась, открыла кошелек и держала так, чтобы в окошечке было видно водительское удостоверение.
- Не обижайтесь. Босс заставляет нас проверять. Сейчас вернусь.
- Вы слишком добры, - сказала я, но она уже шла к бару, где передала чек и мою кредитку ближайшему бармену. Вскоре она вернулась, с копией чека и квитанцией трансакции. Протянула мне ручку. Какое-то время я мучалась, пытаясь определить, сколько дать на чай.
Она ведь не подавала мне еду.
- Здесь платят очень хреново, - сообщила она. - Мы делим наши чаевые с барменами, и остается очень мало. Мы едва сводим концы с концами. А у меня двое детей.