– Я оставлю вас. Пожалуйста, зовите меня, если вам что-нибудь понадобится.
Исла с грацией отстраняется, пока я замыкаюсь в себе. Закрывает за мной дверь с тихим щелчком. Чувствуя себя так, словно на меня давят накатывающиеся океанские волны, я забираюсь на кровать, погружаясь в мягкую груду одеял.
Элли бы здесь понравилось. Мое сердце болит из-за нее. Она таскала бы меня по всему дому, заглядывала бы в каждую комнату без приглашения, исследовала бы каждый уголок в свое удовольствие. Утыкаюсь лицом в подушку. Но ее здесь нет, и ее отсутствие ощущается как зияющая дыра в боку.
Я плавно проваливаюсь в бессознательное состояние, оставшись в окружении вещей моей матери.
Глава восьмая
Исла будит меня еще до рассвета, но даже не извиняется. Она составляет список вещей, которые нужно забрать из дома Грэн. А я прислоняюсь к туалетному столику, что находится недалеко от нее, и прикусываю губу, когда она заканчивает.
– Ты расскажешь Грэн, что случилось? И на что я согласилась? – спрашиваю я ее.
Она смотрит на меня, а затем кивает.
– Сказать ей что-то конкретное?
Я качаю головой.
– Нет. Мне и так неудобно отправлять тебя за моими вещами. Ты не девочка на побегушках.
Она пожимает плечами.
– Идти больше некому. И я совсем не возражаю.
– Неужели у Гейджа нет других рыцарей?
– Нет, только я. Остальные рыцари были… ну, это гоблинские заморочки, если честно.
– Что ты имеешь в виду?
Она на палец накручивает кончик своего хвоста.
– Большинство рыцарей выходцы из гоблинов. Воинов обучают в соответствии со строгим кодексом, где клятва, данная королю, нерушима. И когда Гейдж убил Безумного… – Исла прочищает горло. – Когда Гейдж убил твоего отца, они восприняли это как самое страшное предательство.
Я моргаю.
– Даже учитывая все то, что сотворил король?
– Знаю. Но гоблины, как правило, делят мир только на черное и белое. И никаких серых зон.
Она встает, убрав список в карман, и провожает меня в ванную, чтобы я подготовилась.
– Итак. Вы сможете добраться до кабинета? Он будет ждать вас там. – После моего кивка она продолжает: – Будьте осторожны в своих желаниях, когда идете по коридору. Этот дом любит немного пошалить.
– О чем ты говоришь?
– Двери не всегда ведут в те комнаты, в которые вы направляетесь, а коридоры иногда водят по кругу. – Я смотрю на нее, пока ее ухмылка не перерастает в искреннюю улыбку. Она пожимает плечами. – Это дом Неблагих. Я оставлю для вас что-нибудь из одежды.
– Я ценю это, – говорю я, стараясь осторожно подбирать слова.
Она кивает. По крайней мере, эти слова кажутся безопасными.
Принимаю душ как можно быстрее, хотя желание спрятаться под горячей струей воды намного сильнее. Но стоит мне задержаться, и я вряд ли найду в себе силы встретить этот день.
Исла, благослови ее господь, оставила мне одежду простого покроя: длинную фиолетовую удлиненную рубашку и современные черные легинсы. Вещи, в которых мне комфортно. Я с удовольствием швыряю вчерашнее помятое черное платье на кровать.
Я еще быстрее передвигаюсь по коридорам, не забывая о предостережении Ислы. Может, это паранойя, но мне кажется, что я чувствую, как он наблюдает за мной. Но кабинет я нахожу без проблем. Дверь открыта, но я медлю на пороге.
– Входи, – хриплым голосом зовет Гейдж.
Я вздыхаю и придаю своему лицу спокойное выражение, когда открываю дверь. Он сидит за своим столом, склонив голову над разложенными перед ним бумагами. Ручка порхает по страницам блокнота, пока он что-то записывает.
Я подхожу к книжному стеллажу, где прошлым вечером оставила книгу «На восток от солнца, на запад от луны», но не нахожу ее там. Должно быть, он вернул ее на положенное место, после того как я покинула кабинет. Я еще раз просматриваю названия, на этот раз стараясь не распускать руки.
Он шумно вздыхает и закрывает блокнот, запрятав в нем ручку.
– Извини за задержку. – Гейдж устало потирает лицо.
– Могу я задать вопрос? – спрашиваю я, взяв первую попавшуюся книгу из книжного шкафа и устраиваясь в кресле.
Он вздыхает, как будто ждал этого.
– Давай.
– Почему некоторые из Народца называют тебя королем Гоблинов?
Он напрягается.
– Они по-прежнему меня так называют?
– Несколько раз слышала при Благом Дворе, – нерешительно отвечаю я. Его реакция заставляет меня задуматься, насколько все серьезно. Я не напоминаю, что Келлан был одним из первых, кто назвал его так. Они, кажется, друзья, и вполне объяснимо, почему он зовет его подобным прозвищем. Кроме того, я имела в виду тех, кто шептался и сплетничал об этом между собой.