Внезапное отсутствие звуков и вибраций создает вокруг меня головокружительный вакуум. Гейдж разрывает его, прочищая горло.
– Теперь можешь отпустить меня.
Звезды небесные. Румянец заливает мои щеки и поднимается по заостренным ушам. Неуклюже отшатываюсь от него и мотоцикла.
– Прости, – бормочу я.
Он снимает шлем и смотрит, как я проделываю то же самое. Он накладывает на себя чары и выглядит теперь почти как человек, с карими глазами – не черными – и закругленными ушами. Его рога скрыты в волосах. Но ни один человек не может быть так мучительно красив. Я решаю не зацикливаться на этом.
Я еще ни разу не меняла свою внешность без использования зеркала. Я поднимаю пальцы вверх, чтобы проследить дугу ушей, и чувствую, как она плавно меняет свой изгиб, следуя велению моих чар. Закончив, я смотрю на Гейджа.
– Как я выгляжу? – Я также подправила свои острые скулы и постаралась приглушить яркость глаз до их первоначального, смертного серого оттенка.
– Как человек, – говорит он, что наиболее близко к одобрению с его стороны. Он подводит меня к черному входу в магазин и трижды резко стучит.
Почти сразу же наружу высовывается голова невысокого друида, и я замечаю клыки под слабыми наложенными чарами. В остальном он похож на человека. Даже с учетом рун и символов, нанесенных чернилами на каждый заметный участок кожи и даже на щеки.
Он широко улыбается, когда замечает Гейджа.
– Привет, босс, – говорит он, распахивая дверь настежь. – Не ждали тебя сегодня.
Гейдж искренне улыбается и хлопает того по плечу, когда проходит мимо.
– Скоро в Лощине дел будет невпроворот. Я хотел заглянуть, пока есть время. – Он придерживает для меня дверь, и я жалею, что не спросила о месте нашего прибытия. Он отвлек меня смертельной опасностью мотоцикла. Похоже на жульничество.
Мальчик-друид выглядит нескладным, даже под чарами. Он с трудом двигается, будто его тощими конечностями управляют мышцы, с которыми он не знает, как справляться. Он проводит нас по чистому коридору, лишенному всякой отделки, кроме заламинированного плаката о правах наемных работников.
– Сегодня здесь оживленно, – сообщает он Гейджу, оглядываясь через плечо. В его голосе слышится почти неуловимый диалект, словно утраченный со временем акцент. – Шира будет недовольна.
– Шира всегда недовольна, – отвечает Гейдж. Здесь он расслаблен. Такой контраст по сравнению с тем Гейджем, которого я знала до этого дня.
Мальчик-друид открывает дверь в конце короткого коридора, и мы попадаем в ярко освещенный салон, стены которого увешаны художественными полотнами. Несколько смертных рассматривают работы, и я понимаю, что это идеи для татуировок. Я бросаю на Гейджа вопросительный взгляд, но он, проигнорировав меня, движется навстречу фейри, стоящей за прилавком. У нее темная кожа, почти такая же насыщенная, как и ее темно-карие глаза. Хотя сквозь них проглядываются чернильно-черные глаза, как у Гейджа. Под чарами на ее коже спрятаны рукава с серебряными и золотыми чернилами. Когда она замечает приближающегося Гейджа, закатывает глаза.
– Что? – говорит она, записывая что-то в свой блокнот. – Сегодня мне не до тебя, кузен.
Гейдж опирается на стеклянную стойку и улыбается ей.
– И я по тебе скучал, Шира.
Она морщит нос, но не отрывает глаз от планшета.
– Что тебе нужно, – говорит она, хотя ее интонация лишена вопросительных ноток.
– Я показываю Фэй, как наш род взаимодействует со смертными, – негромко сообщает он, не позволяя людям, зашедшим в магазин, услышать его слова.
Глаза Ширы взметаются вверх, пробегают по Гейджу и останавливаются на мне, замершей в нескольких шагах позади него. Ее взгляд нельзя назвать радушным. И мне хочется убраться отсюда подальше, пока ее глаза не просверлили во мне дыру.
– Что? – Шира огрызается. Прилавок слегка сотрясается от ее слов, и мальчик-друид спешит отвлечь внезапно встревожившихся людей. Как можно грациознее я удаляюсь от двух гоблинов, пока они тихо спорят между собой.
Рисунки на стенах привлекают мое внимание. Под некоторыми символами высечены слова, например, «на удачу» или «харизматичный». Я останавливаюсь перед целым плакатом подобных надписей. Мальчик-друид сосредотачивается на мне. Часть этих символов нанесена и на его кожу, но другие я не узнаю. Он ухмыляется мне.
– Умно, да?
Я сглатываю.
– Как это работает?
Он указывает на ряд чернил на своей руке.
– Они выбирают нужные им символы или рисунки, а мы зачаровываем чернила. Слабая магия. Магия рун. Вот почему я здесь. А взамен мы получаем немного крови, малую толику магической энергии, бурлящей в мире смертных. – Он протягивает мне пачку бумаг из-под прилавка. – Все прописано мелким шрифтом, но когда люди читали условия и положения? – Его улыбка настолько заразительна, что я не могу не улыбнуться в ответ, пока он показывает мне папки, набитые подписанными анкетами.