— Ты вспомнил про отца и мать? — Ити шагнул к брату. Его глаза впились в глаза Эбаны. — А ты не забыл, что тело отца бросили в Нил? Он не получил погребения! Я не считаю, что его дух страдает от этого в мире теней. Я не верю в это! Но то, что с телом моего отца поступили так, жжет меня изнутри! А ты отпустил три года назад дочь нашего врага!
— Ты про Сару говоришь, брат? Но она дочь Якубхера, а не сам Якубхер. Она смелая и благородная девушка! Как мог я причинить ей вред?
— Ты должен был поступить с ней так, как отец её поступил с нашим отцом и этим ты бы нанес удар по самому сердцу врага, Эбана! Но ты мягкотел и месть для тебя мало значит!
— Ты не прав, брат мой! — вскричал Эбана. — Я готов сражаться, и готов мстить гиксам за отца и мать! Но месть не сделала меня слепым!
— Это меня ты называешь слепцом, глупец?
— Прости меня за резкие слова, Ити. Но ты сам виноват. Не стоило тебе вспоминать про Сару сейчас.
— Хорошо, Эбана. Пусть будет так. Не стоит нам ссориться. Мы поговорим о твоем задании…
В Фивах.
В городе живых.
Храм Амона.
Утром следующего дня Ити вернулся в храм.
В святилище, где стояла большая статуя божества, среди величественных колон, устремлявшихся ввысь к сводам, к нему подошел доверенный слуга великого жреца Амона по имени Хепри.
— Великий ждет тебя, Ити.
— Я иду к нему.
— Великий искал тебя с ночи! Но ты покинул храм. Это удивило великого.
— Великий знает, куда я ходил, ибо ничто не может укрыться от его проницательности.
Ити бросил взгляд на статую божества. Каменный Амон стоял на своем пьедестале, и голову его венчала корона. В руках Амон держал символы могущества и бессмертия. Рядом с божеством стояли статуи других богов, но были они значительно ниже статуи Амона.
Вскоре Ити увидел старого великого жреца храма Амона в священном городе Фивы. Старик был уже билизок к могиле, и кожа на его лице подобно пожелтевшему папирусу обтягивала скулы. Его руки стали тонкими и плечи обострились. Пальцы на руках напоминали когти хищной птицы.
— Ты покидал территорию храма, сын мой? — тихо спросил старик.
— Да, великий господин. Я встречался со своим братом в месте проклятых, — честно признался Ити.
— Ночью?
— Да, мой господин.
— И ты не испытывал страха, пойдя туда?
— Но я слышал, что и мой господин не раз бывал там! Я понял, что и мне нечего бояться в этом месте, плохая слава которого идет лишь от невежества толпы, мой господин!
— Ты умнее, чем я думал, Ити. Такого было трудно ожидать от сына крестьянина. Но не могу понять, с чего ты стал вдруг откровенен со мной?
— Я вижу печать смерти на твоем лице, мой господин! И вижу, что ты совершенно не боишься её!
Великий жрец Амона усмехнулся. Уголки его губ дрогнули. Он ответил:
— Кто знает тайну смерти, тот не станет её бояться, Ити. Ты также без боязни нашел убежище среди проклятых. Ты не желал, чтобы тебя слышали. А значит, тебе есть, что скрывать от Большого Уха? Это так?
— Не могу сказать, что я желаю что-то скрыть от фараона, мой господин. Но я желаю скрыть свои мысли от неверного изложения. А именно это и делает Большое Ухо фараона. Вот, например, твой слуга Хепри, господин. Правильно ли он доносит тебе о беседах, что ведут жрецы? Он лишь старается тебе угодить, и мало заботится об истинности услышанных им слов.
— Хепри слишком глуп, Ити. Я знаю, что он сообщает мне о словах служителей храма, он сообщает коллегии жрецов о том, что говорю я при нем. Они желают знать мои мысли относительного будущего великого жреца Амона, того, что придет после меня. На этом многие пытаются строить свое будущее. Но я не зря выбрал Хепри, друг мой Ити. Он наиболее безопасен. Ибо от него я знаю, чего ожидать. А вот чего ждать от тебя?
— Мой господин читает в моем сердце.
— Теперь я не могу этого сказать, Ити. Раньше ты был простодушен, но учение изменило тебя. Ты стал проникать в тайны мудрости, и многое в тебе изменилось. Обычно ярость нужна воину в его боевом искусстве, но ты используешь ярость в учении. Такое случается редко.
— Я потерял слишком много времени, мой господин. И потому хочу быстро все наверстать. Но могу я задать главный вопрос господину?
— Задавай.
— Мой господин уже нашел себе преемника?
— Нет, — ответил великий жрец. — Я не стану искать преемника и навязывать свою волю. Мне достаточно того, что я уже сделал. Мой жизненный путь заканчивается, Ити. И повлиять на дела храма я не смогу из загробного мира.