Писатель Моисей Израилевич Меттер
1.1. Страшно за будущее? — Ничего страшного: Вседержитель не ошибается…
“Новая газета” (№ 59 (702), 20 — 22 августа 2001 г.) в рубрике «Трудно быть человеком. Диалог с современником» опубликовала беседу с писателем Даниилом Граниным, озаглавленную “Требуется будущее”. Но прежде, чем обраться к тематике беседы, приведём тот контекст, из которого мы взяли эпиграф:
«Мне кажется, никогда ещё не было такой массовой потребности осмыслить своё прошлое, какая наблюдается у людей сейчас. Наше прошлое загадочно. Оно загадочно не столько по фактам, которые когда-нибудь ещё и ещё вскроются, а психологически.
Для меня это именно так. Фактов мне хватает. Я сыт ими по горло.
Я нищ методологически.
Факты не могут объяснить для меня самого главного — психологии людей. Забираясь назад, вглубь, каждый из нас останавливается в том пункте, далее которого ему идти уже невозможно; молодым людям проще — они идут налегке, не обременённые соучастием. Я говорю о соучастии не криминальном. Молекулярный уровень анализа позволяет мне рассматривать соучастие даже в мыслях. “Это было при мне, и я был с этим согласен” [3], — вот что я имею ввиду. Вот пункт, подле которого замедляется шаг, когда мы бредём назад, в собственную жизнь. Подле этого пункта мы занимаем круговую оборону и отстреливаемся до последнего патрона, потому, что последний бережём для себя».
Таково признание другого представителя благонамеренной либеральной интеллигенции — писателя Моисея Израилевича Меттера (литературное эссе “Пятый угол”, журнал “Hева”, № 1, 1989 г.). А благими намерениями вымощена дорога в ад, проходящая через тот именно пункт, возле которого предвидится «круговая оборона до последнего патрона». Причину же вынужденной необходимости «занимать круговую оборону» и «отстреливаться на неком „нравственно“ [4]-психологическом рубеже до предпоследнего патрона», поскольку «последний патрон» предназначен для самоубийства, названа им правильно: это — методологическая нищета, если методология — наука,
· во-первых, о МЕТОДАХ «выявления и» диагностики разнородных проблем и,
· во-вторых, о МЕТОДАХ выработки способов (рецептов) их разрешения.
Когда работа над настоящей аналитической запиской дошла в этом месте до вопроса о соотношении фактов и методологии, она была прервана на несколько дней сообщением о террористических актах 11 сентября 2001 г. в США: два захваченных террористами “Боинга” с пассажирами на борту были вогнаны в оба здания Всемирного торгового центра на Манхэттене в Нью-Йорке; ещё один захваченный авиалайнер был вогнан в здание Пентагона, развалив три из пяти корпусов в одной из сторон его пятиугольника, где, как сообщалось, размещались отдел по борьбе с терроризмом и военная разведка [5]. В течение получаса после поражения авиалайнерами оба небоскрёба в Нью-Йорке рухнули, похоронив под своими обломками тысячи человек. Пентагон горел более суток. По первым сообщениям в пожаре погибло до 800 человек (впоследствии сообщалось о значительно меньшем количестве погибших). И ещё один авиалайнер упал в районе Питсбурга возможно потому, что захват его не удался: кто-то из пассажиров оказал сопротивление [6] и, пожертвовав собой и всеми другими находившимися на борту, спас США может быть от разрушения одной из АЭС направленным в неё тяжёлым самолётом [7]. Перед тем, как это всё произошло, администрация США не вняла прямым предостережениям о готовящихся терактах (в частности, в Белый дом позвонил некий иранец из тюрьмы в ФРГ, но ему не поверили), а ФБР, ЦРУ, Агентство национальной безопасности и прочие спецслужбы Запада заблаговременно не выявили подготовки терактов и не пресекли деятельность их организаторов и участников [8].
После того, как всё это произошло, оказалось, что и беседа с Д.Граниным, опубликованная “Новой газетой” 20 — 22 августа, принадлежит к числу тех событий, в которых выразилось предчувствие будущего кошмара в Нью-Йорке 11 сентября, хотя и не осознанное «заблаговременно» в таковом качестве. Приведём соответствующий фрагмент беседы (жирным отмечены вопросы Кима Смирнова, который беседовал с писателем):
«Когда мы говорим о роли личности в истории, то имеем в виду всегда руководителей, вождей. Но какова при этом роль простого, рядового человека — главной в истории личности? И не когда-нибудь, а именно сегодня?
— У вас есть ответ?
— Вы ко мне обращаетесь не по адресу, я не политолог, не философ.
— Я обращаюсь к вам как к главной личности в истории — просто человеку.
— Я писатель, и моё дело — ставить диагнозы, а не давать рецепты. Я реагирую на боль [9].
— Даниил Александрович! ХХ столетие было в отечественной науке веком энциклопедистов. И вот уходят последние из них. Ушёл Дмитрий Лихачёв. Ушёл Никита Моисеев. Ушёл Борис Раушенбах. Дальше — пустота. Ощущение, точно переданное Анной Ахматовой: «Кто знает, как пусто небо на месте упавшей башни…» Страшно за будущее. Или — ничего страшного? Всё нормально? Просто минуло тысячелетие энциклопедистов [10] и наступает век интернета?
— Вопрос трудный. Может, не пустота, а пауза. Гении «любят» появляться пачками или пучками».
Но тем, кому страшно за будущее, прежде всего, необходимо осознать, что Всевышний не ошибается: ни в том, что произошло в прошлом; ни в том, что происходит ныне; ни в том, что свершится в будущем. И если не всем по нраву, в каких именно событиях (фактах Жизни) выражается безошибочность Вседержителя на протяжении всей истории,