Иоанн Арндт
Об истинном христианстве
Глава 1. Что есть образ Божий в человеке
Образ Божий в человеке есть: сообразность человеческой души, ума, духа, мыслей, сердечных чувствований, воли, и всех внутренних и наружных, телесных и душевных сил; с Богом и Святой Троицей, и всеми Ее Божественными качествами, добродетелями: с волей Ее и свойствами.
Ибо так советовалось с Самим Собой Святое Триединство: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле (1Книга Бытие 1,26).
Отсюда видно, что Святая Троица изобразилась в человеке дабы в душе его: уме, воле и сердце, словом во всей жизни и поступках человека являлось в силе одна только божественная святость, правда и благость, подобно тому, как в святых ангелах нет ничего, кроме божественной любви, сил и чистоты; почему Бог и восхотел иметь в них веселие Свое и благоволение, как в чадах своих.
Ибо, как отец видит самого себя в чаде своем, и о нем радуется; так и Бог веселился о человеке (Притчи 8,31). Хотя Господь Бог благоволил обо всех своих, однако в особенности зрел Он веселие Свое в человеке, потому что образ Его сиял в нем в высочайшей невинности и ясности. Потому Бог даровал при сотворении три главнейшие силы душе человеческой: ум, волю и память. Эти силы Святая Троица рождает и сохраняет, освящает и прославляет, и украшает их делами и дарами благодати Своей.
Образ есть то, в чем можно видеть подобие чего–либо; и не может быть образа, который не имел бы подобие изображаемой им вещи, как в зеркале не может явиться никакой образ, если оно не примет подобия или подобного вида чего–нибудь другого; и чем светлее зеркало, тем чистее является образ: так чем чище и непорочней душа человеческая, тем светлей, сияет в ней образ Божий.
Бог сотворил для того человека чистым, беспорочным и неоскверненным со всеми телесными и душевными силами, что бы в нем видим, был образ Божий; и при том не как мертвая тень в зеркале, но как истинное, живое изображение и подобие невидимого Бога и Его неизреченного прекрасного, внутреннего, сокровенного вида: то есть, образ Божественной премудрости Его в уме человека; образ Его благодати, долготерпения, кротости и терпения в нраве человека; образ любви Его и милосердия в сердечных чувствований; образ Его правды, святости, непорочности и чистоты, в воле; образ снисходительности, нежности и истины во всех телодвижениях и словах; образ всемогущества в данном ему господстве над всею землею, и в страхе, который дано ему было вселять во всех зверей; образ вечности в бессмертии души человека. Из этого человек должен был почерпать познание Бога и самого себя: Бога Творца своего так, что Бог есть все, и единственное высочайшее Существо, от Которого все имеет бытие свое; также, что Бог есть все то существенно, чей образ человека носил в себе: ибо, так как человек есть образ благости Божьей, то Бог должен быть Существенно высочайшим и единственным благом, Он должен быть Существенно Любовью, Существенно Жизнью, Существенно Святым. Поэтому и всякая честь, хвала, слава, величие, крепость, власть и сила подобает Богу, и никакой твари: но Единому Богу, Который все это есть Существенно. Когда некто, почитавший Господа за простого обыкновенного человека, спросил Его: Учитель Благий! Что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? То Господь отвечал: что ты называешь Меня Благим? Никто не благ, как только один Бог (Мтф.19,16–17). То есть: Бог один Существенно благ, а без Него и вне Его не может быть истинного блага.
Себя же самого человек должен был познавать из образа Его так, что надлежало существовать различию между человеком и Богом. Человек не должен был сам быть Богом, но Божьим образом, подобием, изображением и отпечатком, в котором единственно Бог хотел быть зрим; так, что в человеке ни что другое не долженствовало жить, светить, хотеть, любить, помышлять, говорить, действовать, радоваться, кроме самого Бога. Если бы что другое обнаружилось в человеке, что не Сам Бог производит и творит в нем, то человек не мог бы быть образом Божьим, но, был бы образом того, кто в нем действует и в нем являет себя. До такой степени человек долженствовал быть предан Богу; и это есть полное беспрекословное повиновение воле Божьей, так что предоставляешь действовать в себе Богу, и отказываешься от своей воли. Вот что, значит, быть совершенно преданным Богу; когда человек бывает простым, чистым, святы орудием Божьем и святой Его воле, орудием всех Божественных дел, он не должен был иметь собственной любви, ибо Бог долженствовал быть его любовью; не должен был иметь ни собственной чести, ни собственного богатства: Бог долженствовал быть его честью, стяжанием и богатством, с исключением всякой любви к тварям и миру. Таким образом, ничто недолженствовало в нем быть, жить и действовать, кроме Единого Бога. В этом то состоит высочайшая невинность, чистота и святость человека.