Лагерный персонал, склоняется перед численным превосходством противника. Всего четверть часа — и лагерь освобождён.
Ребят охватывает восторг. Некоторые плачут от радости, другие — от скорби по погибшим и умирающим товарищам. Адреналин всё ещё кипит в крови, и Старки решает воспользоваться этим. Мёртвых не воскресишь, надо сконцентрироваться на живых, отвлечь внимание ребят от цены, уплаченной за свободу. Он спешит на площадку для общих сборов, где посреди искусственного газона возвышается флагшток.
Старки выхватывает из рук какого-то аистёнка автомат и выпускает очередь в воздух. Теперь всеобщее внимание обращено к нему.
— Меня зовут Мейсон Майкл Старки! — громовым командирским голосом возвещает он. — И я только что спас вас от расплетения!
Как и следовало ожидать, отовсюду несутся восторженные крики. Старки приказывает бывшим заключённым разделиться: аистята налево, остальные направо. Расплёты не торопятся подчиниться, но люди Старки недвусмысленно поводят стволами. Ребята расходятся на две группы. Аистят около сотни, остальных примерно триста. К счастью, среди них нет десятин. В этом лагере вообще нет десятин. Старки обращается сначала к не-аистятам, жестом указывая на главный въезд:
— Ворота открыты. Перед вами дорога к свободе. Идите!
Расплёты поначалу колеблются. Затем некоторые из них поворачиваются и направляются к воротам, за ними другие, и через мгновение вся толпа устремляется к выходу. Старки ждёт, пока не исчезает последний, затем обращается к оставшимся аистятам из лагеря:
— А вам я предоставляю выбор. Можете либо присоединиться к ушедшим, либо стать частью нашего великого дела. Всю жизнь с вами обращались как с людьми низшего сорта, а потом нанесли самый коварный удар — отправили сюда. — Он широко разводит руки в стороны. — Мы все здесь аистята, обречённые на расплетение, но мы вернули себе власть над своими жизнями и теперь мстим. И сейчас я спрашиваю: хотите ли вы отомстить? — Старки замолкает и, получив несколько не очень энергичных откликов, повышает голос: — Я спросил: вы хотите отомстить?!
Теперь, должным образом взведённые, аистята отвечают единым стройным хором:
— Да!
— В таком случае, — говорит Старки, — добро пожаловать в «Аистиный батальон»!
32 • Хэйден
Незадолго до поднявшегося в лагере шума Хэйден принимает душ. Последнее время он делает это не меньше трёх раз в день, одержимый желанием смыть с себя всю грязь своего положения. Юноша понимает, что сколько ни мойся — всё напрасно, но лучше уж так, чем совсем ничего. Остальные расплёты ненавидят его так же сильно, как и своих тюремщиков, потому что считают его одним из них. Начальник лагеря Менард добился своего. Теперь все верят, что Хэйден переметнулся на другую сторону и работает на Инспекцию. Да он бы скорее умер! Но люди верят тому, что видят, и не догадываются, что это лишь иллюзия. Нет, никогда Хэйдену не отмыться от грязи, но он всё равно пытается.
Однако сегодня, выйдя из душа, он обнаруживает, что его мир полностью переменился.
Слышен грохот выстрелов — аритмичное стаккато доносится, похоже, со всех сторон одновременно. Хотя при роскошных апартаментах Хэйдена имеется веранда, выходить на неё ему не разрешено и дверь туда замкнута. Однако, юноша видит всё, происходящее снаружи. На заготовительный лагерь напала группа подростков. Они хорошо вооружены, и их арсенал пополняется каждый раз, когда падает очередной охранник. Расплёты из самого лагеря присоединились к атакующим. Лагерь охвачен восстанием; и в душе Хэйдена начинает брезжить надежда, что дата его расплетения, возможно, отодвигается куда-то в неизвестность.
В стеклянную дверь веранды ударяет пуля, но, тоненько звякнув, отскакивает. Это пуленепробиваемое стекло. Должно быть, строители решили, что человек, удостоившийся чести проживать в гостевом номере-люкс, наверняка будет из личностей, заслуженно опасающихся пули. Выйти из апартаментов можно только через дверь, но она заперта снаружи.
Грохот выстрелов постепенно стихает, пока не замирает окончательно. И поскольку ребята свободно бегают по территории, Хэйден приходит к выводу, что восстание увенчалось успехом.
Он колотит в дверь, крича во всё горло, и, наконец, приходит спасение.
Дверь открывается, за нею стоит пацан, кажущийся знакомым. Хэйден вспоминает — на Кладбище мальчишка бегал с разными поручениями.