– А потом твой друг Коба ласты склеил, – встрял кудрявый пожилой человек с футляром для скрипки, – и стало метро просто Московским Метрополитеном.
– Ты на Сталина, отца нашего, не тяни, – воинственно выступила вперед бабка в розовых панталонах, – мало он вас, кудрявых да носатых, видать, учил. Все вам неймется…
– Вам, нам, – завыступал скрипач, – все одинаковы… Этот вот, – кивнул на вконец затравленного чиновника 30-х, – этот и в Шахтинском деле отличился и на Кубани при изъятии хлеба позверствовал… Все хороши были…
Разум активного большевика Юзовки отказался понимать, откуда эти люди все знают, кто они и как ко всей этой истории отнесется Сталин, которого тут при нем ни во что не ставят. Ученая дама словно прочитала его мысли:
– Вы не переживайте, вы всех их переживете, и Сталина и друзей своих по Политбюро. Умрете достойно в возрасте 97 лет, и похоронят вас торжественно на Новодевичьем.
Солидный мужчина, стоявший чуть поодаль, показал часы, на циферблате которых красовался памятник из розового гранита среди больших деревьев. Потом он тронул часы большим пальцем правой руки и на циферблате появилась группа молодых людей с праздничными лицами.
– Вы только не подумайте, что вся молодежь так общается. Очень много ребят говорят вполне литературно, без всех этих неологизмов…
Он приготовился обстоятельно объяснить особенности языкознания, но был задвинут. На передний план из толпы протиснулась голова чучела петуха с бордовым хохолком, за ней показалось все длинное вертлявое тело в изорванных штанах. Размером побольше других плитку чучело развернуло перед Кагановичем:
– Бумер наш звездой Интернета стал, двести тысяч уже набрал…
На плитке Первый прораб страшно и убедительно прокричал «Молчать!!!» в сторону девиц, и с этого момента стал уменьшаться в размерах. Вокруг стояли очень странные люди, и вагон был ими полон. Определив, что прораб ничего не понял, чучело пояснило:
– Вот сейчас, чел, в данный момент, любой куколд или там зумер сопливый в любой точке земного шара может вас увидеть. За несколько минут вас посмотрело уже более двухсот тысяч человек, а через час будет миллион!
Все, подумал Лазарь Моисеевич, Иосиф мне этого не простит…
Спас его родной голос машиниста Долгопятова:
– Следующая станция, – машинист деликатно тронул Кагановича за плечо, – «Дворец Советов».
Он проснулся, машинально глянул на часы и с ужасом увидел на них цветные светящиеся фигурки. Постепенно внутреннее мерцание поблекло, выступил знакомый циферблат часов швейцарско-советского мастера Габю, которые ему недавно подарил товарищ Сталин.