— Тогда я тоже.
— Не пожалеешь.
— Я всегда жалею.
Мы еще немного послушали — шарканье ботинок, расстегивание пуговиц. Мы слушали, но не слышали ничего. Потом мы услышали кое-что. Вообще-то оно ничего не значило. Просто, видимо, пара мужчин искала хоть какой-то лучик света в кромешной тьме. Просто пара мужчин, между которыми не было ничего общего — только четыре руки и два члена.
Я взглянул на Кадахи.
Теперь наша дружба должна была стать крепче прежнего или вовсе скиснуть.
— Кто-то победил, — сказал Кадахи.
— Нет, — ответил я, — это была ничья.
Теперь я шел по дорожкам кладбища, тыкался везде, искал камень Кадахи. Рядом с зарослями сорняков я заметил каменный саркофаг, на котором было написано «Киппельман». Я положил на него пару нейлоновых роз. Кадахи был большим поклонником искусственных цветов, искусственных зубов, искусственных мехов.
— Все божьи твари гниют, — говорил он.
Рядом с розами я положил карточку.
«Киппельман, — написал я на ней, — пожалуйста, подержи за Кадахи».
Я поехал на запад, в горах снял номер в мотеле «Лэндвью Инн».
— В прежние времена мы были настоящей гостиницей, — сказала женщина, которую я оторвал от тарелки с тушеной капустой, когда блямкнул в колокольчик. — Теперь мы всего лишь мотель, но нам нравится историческая значимость нашего прошлого. Аарон Бэрр переспал здесь с дамочкой.[30] Надолго вы к нам?
— Я не знаю.
— Это не проблема.
— Завтра я придумаю ответ получше.
— Завтра важный день, да?
— В каком смысле?
— Завтра рак на горе свистнет.
— Не понял…
— А я и не просила понимать, — сказала женщина. — Извините. Сама не знаю, что со мной такое. Не слишком приветливое настроение у меня. Я уже никакая. Люди думают, что те, кто работает в мотелях, просто сидят на жопе и ключи выдают. На самом деле все не так просто.
— Не сомневаюсь.
— Очень мило с вашей стороны не сомневаться, — сказала женщина и посмотрела на мою кредитную карточку. — Уильям.
— Билл.
— Я Фрэн. Фрэн Кинкейд.
— Вы шутите.
— Это не очень смешное имя, Билл, с чего бы мне шутить? То есть Фрэн звучит, конечно, весело, как, например, Гертруда или что-нибудь. Это я готова признать. А вот Кинкейд? Мне нравится, как звучит Кинкейд. Искренне, правда? Я знала парня, которого звали Мюррей Мюррей. Вот это действительно смешно. Еврейский паренек. Не то чтобы я против. Ну случилось ему быть евреем. Мы с ним просто целовались. Совсем не из-за еврейства. Мне вообще евреи нравятся. Кстати, Эйнштейн здесь в пятидесятых останавливался со своей любовницей. Правда, совсем не красавчик был. Но сами понимаете, когда парень врубается, как устроена вселенная, ему обычно лучше удается и по мелочам манипулировать, если ты понимаешь, о чем я. А я уверена, вы это понимаете. Вы похожи на мирового мужика мира, Уильям.
— Билл.
— Мне больше нравится Уильям. Не против, если я так вас буду называть? Звучит более исторически.
— Скажите, Фрэн, вы давно здесь работаете?
— Всю жизнь. Ну ладно, некоторое время. Несколько лет.
— Я знал одну Фрэн Кинкейд. Мы были друзьями по переписке.
— Вы сидели в тюрьме?
— Нет.
— Потому что прорва девчонок переписывается с зэками. Хорошо знать точно, где твой мужик проводит каждую ночь. Ой, погодите, я про такое слыхала. Это она сидела в тюрьме.
— Да никто в тюрьме не сидел.
— Ладно, Уильям, я вам в кутузку писем не писала. Теперь смотрю на вас и думаю: зря, наверное.
— Ключи взять можно?
— Вот. Не беспокойтесь. У меня запасные.
Я купил пинту ржаного виски в магазинчике через дорогу, где торговали навынос. Поиск фирменных стаканов мотеля «Лэндвью Инн» не увенчался успехом, пришлось довольствоваться картонным стаканчиком из ванной. Это не очень ужасно, но для меня довольно трудно пить из такого стаканчика и не чувствовать привкуса зубной пасты. Когда-нибудь это будут лечить хирургически. Я позвонил в справочную и попросил телефон своего отца.
— У вашего отца есть имя?
— А, ну да, — ответил я.
Старик какое-то время не брал трубку.
— Па.
— Мой мальчик.
— Да, это я. Как поживают перья?
— Я почти заключил сделку по «Гражданским нержавеющим Хинкса». Возможно, будут и «Феи Митчелла», но этот фриц в Браунсвилле корчит из себя крутого. Мир перьевых ручек — не для слабаков, сынок. Но человек должен делать то, что должен. Праведник тут изведется. Иногда приходится сдаваться келиппе.
— Кому?
Власти зла, сын. Это из Каббалы, ты все равно не поймешь.
30
Аарон Бэрр (1756–1836) — вице-президент США в администрации президента Т. Джефферсона, политический авантюрист.