В других новостях сообщили, что над Тихим океаном взорвано уже третье ядерное устройство за последние три недели, на этот раз — вблизи островов Кука. Ответственность, как и раньше, на себя не взял никто. На просьбу журналистов откомментировать это событие пресс-секретарь Госдепартамента сказал: «Кое-кто здорово развлекается».
Тем временем рекламодатели выстраивались в очереди, чтобы купить эфирное время в «Царствах» — подпольной мультимедийной хитовой программе, пошедшей в неудержимый рост: теперь ее собирались транслировать несколько сетей, а также кабельные компании. Создатель и ведущий «Царств» Бобби Трубайт — из своей штаб-квартиры в Долине Смерти: «Мы бы делали это бесплатно, но не станем. Хотя главное для нас — перетянуть людей на сторону самой идеи духовного брэндинга. Мы — система доставки духовности. Люди устали от реальности и слишком умны для фантазии. Рано или поздно кто-нибудь придумал бы, что будет дальше. Это рынок идеалов, и мы намерены припереть его к стенке. Царства — всего лишь вершина ледоруба. Я хочу, чтобы наши рекламодатели знали это. Мечта о беспроводной радиостанции Занаду жива. Я здесь буквально на грани провозглашения величественных храмов наслаждений, люди».[31]
Я еще покрутил ручку настройки и поймал какую-то древнюю попсу. Самое чистое и честное из всего, что я слышал в последнее время. Я представлял струнную секцию в свободных гавайках, оседлавшую вал гармонии. Они исполняли то, что рецензенты рок-журналов некогда считали «жестоко мелодичным и изобилующим избыточной болезненностью». Эти скрипачи своими смычками возвращали музыке сладость. Я даже прослезился, пересекая границу штата Огайо.
Я продолжал терзаться вопросом, почему кредитная карточка Уильяма до сих пор действует, когда из бардачка раздалась птичья трель. Веселое чириканье воробья на микрочипе. Я нашел телефон и отщелкнул крышку.
— Валяй, — сказал я.
Черт побери, как круто я это сказал.
В трубке раздавались помехи, спутник затрахался работать.
— Алло? — сказал я. — Уильям?
— Это Бобби. Ты меня слышишь?
— Местами.
— Добро…
— Это я не расслышал.
— А сейчас?
— Ага.
— Как тебе нравится Индиана?
— Ты шпионишь за мной?
— Звезда драмкружка.
— Что случилось с волей вольной дорог?
— Ты волен остановиться в любой концессии на любой обочине. Скоро будет Стаки. Рекомендую заказать пирог с миндалем в глазури.
— Это мой пароль?
— Нет, всего лишь тотально вкусно.
Искупительный микроавтобус изрыгал клубы черного дыма на стоянке у Стаки. Я припарковал рядом кабриолет Уильяма и вышел из машины. Дверца фургона отъехала в сторону, и мне оттуда улыбнулся Дитц. Его хвост был спрятан под котелок. Ленточка болталась шелковой удавкой.
— Брат, по огню, — хихикнул Дитц. — Добро пожаловать на карусель.
— Я вообще-то уже еду, — сказал я, — но спасибо за приглашение.
— Не думаю, что ты уедешь далеко, — произнес голос позади меня.
Это был Олд Голд. Он разрывал ресторанные пакетики с сахаром и сыпал содержимое в бак кабриолета Уильяма. Дитц схватил меня за руки. Захват у него стальной. Пришлось ждать, пока Олд Голд не достанет из карманов и не выпотрошит все пакетики с сахаром.
— Говорил тебе, надо было купить всю, блядь, коробку, — сказал Дитц. — Всего восемьдесят девять центов.
— Это обдираловка, — ответил Олд Голд.
— Спишем на представительские.
— Но придется объяснять.
— Тогда просто чикни по шинам.
— Радиальные, — сказал Олд Голд, — вредны для лезвия.
Машину вел Олд Голд. Дитц сидел сзади со мной. Там же была лопата, ложе которой блестело, а лоток был черен от масла. Дитц поднял ее, потыкал в какую-то яркую сетку, оторванную от ящиков с клементинами.
— Моя мать когда-то носила примерно такие же, — сказал он. — Блядские чулки.
— Не хочу лодку, — сказал я.
— Всегда найдется еще одна.
31
Аллюзии на поэму английского поэта Сэмюэла Тэйлора Кольриджа (1772–1834) «Кубла Хан, или Видение во сне» (1798).