Было у нас учение вместе с пехотой и городскими комсомольцами, вроде как десант. К нам на борт прибыли «красные косынки» — дружинницы РОКК. Они мыли, чистили каюты, будто готовили под госпиталь. Одна из «красных косынок» по имени Вера. А нынче ходил в увольнение в наш клуб и снова увидел ее, а она меня. Вера была красивей всех. Я даже танцевал с ней модный танец фокстрот, хотя не умею, все ноги ей отдавил, но она смеялась и улыбалась дружелюбно. Вот такие дела. Ты не подумай чего. Хотя я думаю. И снова почему-то в голове стихи вертятся, только не о флотской нашей службе.
Из дому давно писем не получал. Жена Нюта пишет совсем редко и скучно. Батя все болеет и бедует. Отписал, что в Ладышах собирается колхоз, он туда записался почти что первым. А тесть упирается, не хочет записываться. Я Нюте и тестю отпишу, чтобы не позорили мужа и зятя, красного моряка, когда такая острая международная обстановка. Жена краснофлотца в такой момент должна быть передовым организмом, как здешние «красные косынки», а не отстаиваться в стороне от социалистического фарватера, как ржавый баркас в тине затона.
Ну, пока. Надо спать, а то завтра «архангел» поднимет чуть свет. Настроение такое: ежели вынудят враги, наступим империалистическому псу на лапу, протянутую к нашему берегу!
Кланяюсь тебе, твой брат-краснофлотец Алексей.
Да, ты любопытствуешь, что такое монитор. Наш «Сунь Ятсен» — это бывшая канонерская лодка «Шквал». У нас восемь пушек. А «монитор» это так теперь называют.
А рыбы в Амуре сто разных видов. Лови и шамай от пуза.
На том кончаю».
Глава пятая
Он вывел на листе первую строку:
«Приказ по Особой Дальневосточной армии».
Под ней проставил: «№ 1». Написал, понимая, что этот листок станет первой страницей книги, к которой не раз, наверное, будут обращаться историки:
«§ 1. Приказом Реввоенсовета СССР от 6.08 с. г. все вооруженные силы, расположенные на территории Дальнего Востока, объединяются в Особую Дальневосточную армию.
§ 2. Командующим армией назначен я…»
Снова подумал: осилю?.. Должен осилить!
«§ 3. Настоящим объявляю, что с сего числа я вступил в командование армией».
И крупно подписал: «Блюхер».
В отличие от последующих приказов этот не будет секретным, завтра его опубликуют в местных газетах. Пусть все узнают, что отныне ОДВА существует и штаб ее — в Хабаровске.
Василий Константинович полюбил Хабаровск. С тех дней, когда всеми помыслами рвался к нему — с Волочаевки. Бывая потом проездами, транзитным пассажиром, видел, как быстро меняется облик города. «Три горы, две дыры, тысяча портфелей» — так насмешливо величали его прежде. Да еще: «Сколько углов — столько кабаков». Город раскинулся по трем параллельным, протянувшимся вдоль берега Амура холмам, меж которыми лежали «дыры» — овраги Чердымовка и Плюснинка. Презрительными «портфелями» был определен его чиновничий при генерал-губернаторе Гондатти характер… Уже почти ничего, кроме холмов и ложбин, не оставалось от того старого Хабаровска. Разве что здания бывшей торговой фирмы «Кунст и Альберс», банка Плюснина, кафешантана «Чашка чаю», превращенные в универсальный магазин, почтамт, библиотеку… Триумфальную арку в честь посещения города цесаревичем Николаем снесли, зато вместо сгоревшего в войну деревянного вокзала построили новый, каменный. Вещает своя радиостанция имени Фрунзе, открылась автобусная линия — первый автобус прислали в подарок комсомольцы Москвы. Бывшая Протодиаконовская улица носит имя Фрунзе, Муравьева-Амурского — имя Маркса, а по оврагам — «дырам», сметая хибарки, прокладываются бульвары — Амурский, Уссурийский… Еще тогда, в первое свое житье в Хабаровске, Василий Константинович любил подниматься на холм над рекой или спускаться к самому урезу. Если было ясно, горизонт отодвигался на десятки и десятки верст. А когда громоздились тучи, то казалось, что за Амуром встают синие горы. Солнце садилось за рекой по правую руку, в той стороне, откуда набегали коричневые воды. Слева — Китай. Отсюда до него верст шестьдесят…