А потом она увлеклась сбором продуктов с полок торговых стеллажей, вспоминая, что ей нужно на кухню и что — сразу выложить на стол. Машинально складывая отобранные продукты в корзину, которую Карей вёз за нею, она услышала его голос:
— Ты положила в корзину семь штук мороженого.
— И что? — как-то не сразу среагировала она.
— Вас дома шестеро. — Он сказал это так терпеливо, словно пытался достучаться до глухого или слабоумного. — Ты не ошиблась?
Она посмотрела в корзину и фыркнула. Не только мороженого было семь штук, но и привычных для младших вкусных конфет-тянучек. Да и к чаю она взяла семь эклеров.
— Прости, Карей, — тихонько рассмеявшись над собой, выговорила Алекса, — кажется, я тебя причислила к своим домашним.
Теперь и он не удержался от лишнего вопроса:
— Как это?
— По инерции. Ну, я представила, как ты поможешь мне доехать со всей этой кучей продуктов домой, а потом я усажу тебя за стол и заварю тебе чай. Приходя домой, я обычно пью чай. А со мной пьют чай все, кто в это время дома уже сидит. Вот и семь пирожных. Ну и мороженого купила на тебя тоже.
После этого признания он странно посмотрел на неё, ничуть не меняя того же угрюмого выражения лица, которое, как она уже заметила, появляется, едва он начинает размышлять о чём-то. Больше ни о чём не спрашивал. Погрузил закупленные продукты в багажник машины, и они поехали к её дому.
Дорога была короткой. Всего несколько минут, считая остановки на перекрёстках на красный свет. Но Алекса по дороге успела дважды пережить страшное чувство угнетённого одиночества, когда парень задумывался и не замечал, что не контролирует свои чувства. Это одиночество обрушивалось на девушку со страшной силой, и она едва не захлёбывалась в этой эмоции. Алекса даже чисто физически ощущала силу этого странного одиночества, чувствуя, как сначала немеют, а потом слабеют пальцы. И оно же резко пропадало, едва Карей глубоко вдыхал и, кажется, спохватывался. Ей пришлось «закрыться», когда она испугалась, не она ли виной тому, что глубоко запрятанные Кареем эмоции прорвались. Вдруг её полное «раскрытие» дало такой странный эффект?
Когда Карей вынул покупки из багажника, Алекса сумела ему улыбнуться и спросить:
— Карей, надеюсь, я не зря купила седьмое мороженое и пирожное? Пойдём. Выпьешь чаю.
Она поправилась в последний момент — хотела спросить: «Зайдёшь выпить чаю?» Но опомнилась, потому что сообразила: откажется немедленно.
Карей поднял глаза на дом и вздохнул. Они стояли рядом, и Алексе показалось, что она чувствует тепло его руки. И — его отчаянное желание посидеть в её доме, но не потому что хотел посидеть именно с нею. Нет. Только бы не возвращаться к себе домой. И в то же время он очень хотел вернуться… Ничего не понимающая, она тем не менее велела:
— Закрывай машину и пойдём. Надолго не задержу.
И взяла один пакет с продуктами из его руки. Пошла по дорожке. Через пару шагов услышала за спиной, как звякнул пульт от машины, и усмехнулась. Иногда даже за мужчину надо принять решение, если он разрывается между двумя желаниями.
А в доме им обрадовался Люк. Он так обрадовался, что налетел на Карея, нисколько не смущаясь. Алекса даже испугалась, что он по семейной привычке прыгнет на парня, чтобы обнять его: Люк с детства много болел и до сих пор даже для своего возраста был маловат; что уж говорить о его детских ухватках, если его то и дело все таскали на руках, несмотря на появление в доме малышки Венди? Ухватился за пакет, который держал парень, и начал подпрыгивать от избытка чувств рядом с парнем.
— Карей! Карей пришёл! Привет! Ты у нас посидишь? — А потом как будто испугался, что парень быстро уйдёт, и побежал в столовую комнату впереди взрослых, крича на бегу: — Карей, ты не уходи — я тебе чай поставлю греться!
— Делать нечего — поймали! — свободней засмеялась Алекса. — Поставь пакет здесь, я его выпотрошу потом. А сейчас садись, жди, когда будет чай. Минут пять — не больше.
За чаем сначала молчали, но Алекса быстро сообразила, как разговаривать за столом, если один из сидящих говорить не хочет.
— Люк, а почему ты не в школе магии?
— Я был — меня отпустили. Сказали, что я должен выздороветь, а то у меня ещё синяки остались.
— Когда закончишь маг-учебку, собираешься поступать в магический корпус? — спросил Карей, с удовольствием отхлёбывая чай из чашки, которую Алекса определила для него личной. Парню она ничего не сказала, но решила: если они часто будут пить чай, его чашку никто не будет трогать.
— Неа, — внезапно сказал Люк, пальцами собирая по стенкам стаканчика мороженое. Алекса с трудом удержалась, чтобы не шлёпнуть его, но Карей, наконец-то, смотрел с явной снисходительной улыбкой на старания мальчишки добрать сладости. — Я буду, как папа, — сады сажать.
Карей удивлённо посмотрел на Алексу, а та пожала плечами. Что из того, что трое младших ходят в детскую школу магии? Не все мечтают потом поступать в университет.
— А почему тогда ходишь в школу? — продолжал допытываться удивлённый парень.
— В магишу, что ли? — безмятежно отозвался Люк. — Пригодится знать основы. Это мама сказала, а папа сказал, что основы пригодятся и в будущей работе.
— Я думал, тебе очень хочется поступить в университет, — настаивал Карей.
— У нас в семье не давят на желания младших, — объяснила девушка. — Как ты сам знаешь, магические способности надо развивать. Без ежедневных занятий они пропадут, как пропадают и музыкальные способности, и какие-нибудь другие. Если Люк передумает к окончанию общеобразовательной школы и поступит к нам, родители возражать не будут. В нашей семье магические способности идут по папиной линии, но выбирают все сами. Как папа. Он увлёкся садовым дизайном и перестал думать о магии. То же самое — Эмбер. Она нисколько не жалеет, что стала швеёй. — Алекса улыбнулась. — Она у нас модница, вот и нашла себе дело по сердцу. Но, пока младшие не определились со своими желаниями на будущее, мы поддерживаем в них эти способности и устроили ребят в детскую магическую школу.
— А ты посещал магишу? — с любопытством спросил Люк. — Наверное, нашу, старенькую?
— У меня были частные учителя, — ровно сказал Карей.
— Хочешь ещё чаю? — предложила Алекса, по его интонациям сообразив, что ему не хочется говорить об этом.
А потом она вышла проводить его до калитки. Прежде чем оказаться на улице, Карей обернулся и неожиданно спросил:
— Так почему ты легко приняла моё предложение стать моей девушкой?
— Во-первых, ты сам сказал — это лишь на время, — спокойно ответила девушка. — Во-вторых, когда я увидела Мэтти и Эмбер там… ну, в той комнате, мне стало обидно. Но в то же время я вдруг поняла, что Мэтти рано или поздно ушёл бы от меня — хотя девушки не должны говорить об этом своим парням, но тебе я это скажу. Это было как озарение — поверх обиды. И, кажется, я права, если могу с тобой говорить об этом.
Кажется, ответ на этот вопрос его очень волновал.
— Я не хочу тебя оскорбить, Алекса, — тяжело сказал он. — Но значит ли, что ты не будешь… — Он замолчал, видимо не зная, как выразиться…
— Я слышала, что дружба между мужчиной и женщиной невозможна, — снова спокойно сказала Алекса. — Но, кажется, то, что между нами происходит, и есть такая дружба. Тебе я нужна совсем не для близких отношений. Я это принимаю. Тебе что-то нужно. И, кажется, я могу тебе помочь в этом. А после внезапного расставания с Мэтти как раз такие деловые отношения помогут и мне. Да, я не буду кричать и плакать, не буду устраивать тебе сцен, когда придёт время расстаться. Если ты хотел это услышать.
— Да, это. Спасибо.
Он повернулся и сел в машину. Алекса постояла у калитки, странно пустая и вымотавшаяся, словно как раз-таки устроила сцену, в которой выложилась до последнего чувства. А ведь вечером ещё надо будет поговорить с Эмбер.
И лишь через час поняла, что оглушительное чувство одиночества, которое она испытала, прикоснувшись к его ладони, оставило отпечаток в её душе: она невольно мыслями постоянно обращалась к Карею, пытаясь понять его. А когда она приготовила ужин и осталось лишь позвать на него младших — Эмбер с Венди ещё не появились дома, девушка поняла ещё одно: на этом ужине ей будет не хватать присутствия Карея. С недоумением она решила, что просто привыкла к нему, — и на этом пока успокоилась… Ключевое слово — пока. Потом она поняла и это.