К вечеру достигли обитаемых мест: у дороги притулилась корчма, поодаль виднелись заснеженные крыши десятка изб. В корчме, кроме маявшегося скукой престарелого корчмаря, никого не было. Увидев посетителей, хозяин рассыпался в улыбках:
- Добро пожаловать, путники! Садитесь, садитесь! Обогрейтесь, поешьте, попейте! Устали ведь, поди, с дороги!
- Есть такое. - кивнул Руслан. - Здрав будь, хозяин. Нам еды, питья, две комнаты.
- Есть мясо, есть похлебка, есть мед, есть варяжское пиво, ромейское вино, квас, щи, сбитень. Чего изволите?
- Мяса и пива. - ответил богатырь, покосившись на Милу.
- Похлебки и квасу. - тут же заказала она.
- Сей момент, сей момент! - засуетился корчмарь. - А комнат точно две? Руслан молча показал ему кулак. - Хорошо, хорошо, две так две.
Пока хозяин возился с едой, пока путники ели-пили, погода за порогом изменилась. Расшитый звездами темно-синий бархат неба затянули мутные тучи, замела-закружила вьюга.
- Добро, что до корчмы добрались. А то в дороге в такую погоду попасть не приведи боги! - прошептала Мила, передергивая плечами. Руслан услышал ее и кивнул.
- И вот что я тебе еще хотел рассказать о мечах, боях и прочих вещах, о которых ты так горячо мечтаешь. Ходили мы два года тому назад на вятичей. Упрямые они ребята, дань платить никак не желают, вот мы постоянно и пытаемся их примучить. Дурные они, не понимают того, что вместе - проще. И жить, и воевать. Нахлынет Степь - так сообща ее можно сдержать, а по одиночке? Всем гибель. Ну, вот, ходили мы на вятичей. Кое-какие племена их мы пару лет назад данью все же обложили, так они там на этот год, вроде как, восстали немножко порубили отряд, посланный за оброком. А князь обозлился и повелел скарать их всех на горло, дабы неповадно было. Пришли мы в их земли, и вот тут началось... Они в открытую драться никак не желали, все больше из засады, по подлому. Понимали, что в честном бою не устоять им. Воевода наш тогда осерчал крепко, и приказал предать огню и мечу все их веси. Только не все так просто оказалось: до весей-то тоже добраться надобно, а пока дойдешь - тут тебе и волчьи ямы с кольями, и стрелы из лесу частенько вылетают. Был у меня друг закадычный, Карасиком звали. С младых ногтей вместе мы были, не одну передрягу пополам расхлебали. И вот как-то мы прорвались в весь... Воину рассуждать не положено, приказано: скарать. Огнем и мечом. Скарали. Страшная потеха была. Когда мужчины, все, кто оружие держать мог, и стар и млад, полегли, супротив нас бабы пошли с ребятишками. А мы их мечом... и избы пожгли. И, когда все закончилось, стали мы собираться обратно, другов своих пересчитывать. Дюжины недосчитались, среди них и Карасика моего. Пошел я тогда его искать. Нашел... Лежал он возле спаленной избы. Десница отрублена, сам весь иссечен, вместо головы - каша кровавая... И два синих глаза глядят из этой каши... Он умер сразу же, как меня дождался. У нас с ним уговор такой был - не уходить в Вирий, с другом не попрощавшись... Он успел прошептать мне лишь пять слов: "Руслан, зачем мы это сделали?", и только потом ушел окончательно. Два года прошло, а до сих пор мне его глаза ночами снятся. Я - воин. Я князю на верность присягнул и клятву никогда не нарушу. Да, я люблю силушку выказать, благо немало ее у меня. Да, хорошо подвиг-другой свершить, и людям польза, князю и мне - слава, да и просто приятно: будет, чем на пиру похвастать. Но война - это дело другое. Да и за страховидлами девкам неча гонять: дом-то должен на ком-то держаться, али как? Вот так, Мила... Эй, хозяин! Где там твое пиво?!
Мила долго сидела молча. Иногда качала головой, то задумчиво, то иронично. В конце концов не выдержала:
- Ну, добро, война - это, конечно, дело не женское. Но откуда тогда столько кощунов о бесстрашных воительницах? И, потом, вот давай представим такую картинку: ты - богатырь на княжеской службе. Я - твоя жена. - у Руслана почему-то защекотало где-то внутри. - Ты целыми летами пропадаешь на заставе своей богатырской, а мне что прикажешь делать? Вышивать? А кто тебе будет порты стирать?
- Воин в походе сам себе и прачка, и кашевар и еще многое что. усмехнулся Руслан. - А ты, будучи женой, должна дома сидеть, хозяйство вести, детей растить. У каждого богатыря тыл прикрыт должен быть. И тогда его уже ничего, кроме службы, не заботит. Ясно?
- Ты говоришь, как воевода перед молокососами!
- Как мне в свое время эту мысль растолковали, так и я тебе объясняю. И нечего зубоскалить! - он уже начинал сердиться. В самом деле, что такое? Ладная девка, хороша собою, такую бы в жены сам хоть сейчас взял. А ей ратные подвиги в духе княгини Ольги подавай! Интересно, кстати, сама Ольга-то хоть раз в жизни меч в руках держала? Она же, вроде, греческого Христа почитала... Но хитра была - это наверняка. Надо будет поспрошать кого-нибудь знающего, из стариков желательно. А хотя бы Асмунда...
- Вот твое пиво, витязь. - подошел корчмарь. - Комнаты готовы, на втором поверхе. Платить когда будете?
- Держи, хозяин. - Руслан протянул ему несколько монет. Хорошо, хватило ума порыться в разбойничьем барахлишке. Кое-что из трофеев имело несомненную ценность - два кошеля с золотыми монетами, например. Некоторая озабоченность исчезла с лица хозяина корчмы и он убрался.
- Руслан, а расскажи еще что-нибудь. - попросила Мила.
- А чего рассказывать-то? Я еще своих подвигов и не совершил вовсе. Эвон, Микула, например. Еще во время Полоцкой битвы как отличился! Сообща с тиверцами ворота городские открыл! Да и потом много чего понасвершал. Про Илью, Добрыню и Лешака я уж вовсе не говорю - про них каждая собака на Руси знает... Вот, расскажу я тебе про воеводу нашего, Ветробоя по прозвищу Большие Уши.
- А за что его так прозвали? - улыбнулась Мила.
- Слышит он уж больно хорошо. В тереме сидючи, завсегда точно скажет, сколько мышей под полом шебуршится и чем каждая из них занята... Ну, воеводой-то он совсем недавно стал, и вот за какие заслуги. Поехал как-то раз князь наш на охоту. А это ему очень редко удается, потому как вечно он занят, все недосуг ему. И в числе прочих, кто с ним поехал, как раз Ветробой был. Так вот, приехали они в лес, выследили лося, погнали. Да только в том же лесу, оказывается, лютые разбойники проживали, сильно обиженные на Владимира. При прежнем князе жилось им привольно, своя рука - владыка; из казны горстями гривны гребли, а как Владимир Киев-то взял, повелел он их всех перевешать, как простых воров, да успели сбежать, в лесу схоронились. Узнали те разбойники, что князь в лесу, и порешили ему лютой смертью отомстить. За годы, проведенные в лесу, научились они бесшумнее тени ходить, и, прокравшись, устроили засаду. Это потом уже выяснили, что, оказывается, среди загонщиков двое их пособников было, они дружкам знаки условные подавали, а те уж по-звериному перекликивались. И тут Ветробой наш их и услышал. То кукушка слишком уж басовито прокукует, то дятел вдруг так стукнет, словно у него клюв саженный... Заподозрил неладное Большие Уши, и рассказал князю. Князь виду не подал, знай, охоту продолжает. И, когда лося загнали и пристрелили, князь кричит Ветробою: "Где они?!" Большие Уши и затараторил: " Двойная береза палец вправо, третий дуб, шестая ветка три вершка вверх, орешник локоть с права...". А прочие охотники, которых князь, оказывается, тоже успел предупредить, знай, стреляют, куда Ветробой кажет! Всех разбойников порешили, ни один в живых не остался. Большие Уши так точно на них указывал, что кому в сердце стрела досталась, кому в горло, кому в глаз... И ведь он ни одного из них не видел! Все на слух... Вот такой у меня воевода. - закончил Руслан.