Он: Откуда им взяться, соплям-то? Зря наговариваешь, Феклуша.
Она: Не Феклуша я вовсе.
Он: Мы тоже не те. Ладно, если по совести, текли иной раз. Даже из глаз. Чаще из водопровода. Всякое бывало…
Она (стучит каблуком баретка): Не бывало! Нет, не бывал. Прежде врал и нынче.
Он: Красивенькая, не бесись и знай – когда говорю поправим, так тому и быть.
Она: Да, ну? Лично сам?
Он: Будем поправлять при помощи меня самого.
Она: Ой, даже в затылок шибануло! (вдруг присела, завертелась волчком)
Верь, верь верюТеперь верю.Ты зверь – теперверь!
(прыгает, хлопает в ладоши) Вот радость! Ну, радость! Матерь Божья, святая богородица, у-у-у. Описаюсь от счастья (бежит в темноту, Петров следом за ней)
Кто-то под глиняной маской поспешно задёргивает занавеску.
– Пардон, минуточку, скоро продолжим.
Далее: НЕОБЯЗАТЕЛЬНОЕ ДОБАВЛЕНИЕ
Проспект полнел.Трубой гудел…Такой плыла картина,приказом властелина.– Я жить хочу, волну распив сначала,у самого причала, —природы шум она перекричала.В ответ Петров кружился,прохожих задевал.– Сегодня я женился, —небу полноводному рыбак сказал.К утру им было не унять утехпрятных положений,тех уморительных движений.– Мне, старику-молодцуи девочке подростку,чтоб снова разойтись,услышав словневнятный слог:кики реку!да кук ри кок!
Все вы знаете про тот подвал незванный го-хо-го, то ли ещё как. Знаете ли, чем заполнен их кухонный чан, который на плите? А я знаю – слезами. Сам не разберусь, откуда у гостей столько жалости. Тем более ничего дурного не случилось. Сами видели. А что произойдёт дальше, никто не знает. И зачем только стараньями Господа произведено такое множество горемык? Взглянули бы на вельможного пана. Глаза у этого Кубельчика будто семафорные огни. Здесь все рыдают, кроме, конечно, Бейнбойнало. Этот постоянный притворщик убедил других, будто ушёл за булками, а сам продолжает изображать, что его никогда не было. Кого-кого, меня не проведёшь. Вот и теперь в перерыве, шуме и криках, я отчётливо слышу:
– Игн буль куль. ч.ч.
Далее: ВЕЧЕРНИЙ ПСАЛОМ
Тогда из подворотни вышли две старухи.Их внешний вид был длинный-длинный.В потьмах скрипели их сухие рукиОни шарманку пристально вертелиИ груди тощие вздымая непосильно(вот приманка!)слова язвительные пели под шарманку– Ох вам и трудно, ох и больноОх, и труднопо жёсткой улице ступать.Над сединой волостут фонарей мерцаньено нету света в мокрой вышинено нету света в мокрой вышине.Уж лучше травки нюхать в полеони дождя приняли запахблагоухание болот,благоухание болот.Брусники скромную печальПознать в уединеньи рта.А сучьев скрученных изгибыприблизитьи уснуть-уснутьсреди дремучих пнейв глуши кустов дремучих:дней сыпучих,фей липучих…Смотрите в глубину полянвооружённым взглядомтуда где детство бродит между кочекс плетёною кошёлкой у локтя.Там форм спокойствие,там сельский шопоткоровьих дум напоминает трезвостьи вдохновенье шавки на мостуи нежность рыбки под мостом.
Дотянув последнюю ноту, старухи заговорили с таким видом, будто были обыкновенные колпинские соседки в очереди за протухшей кашей.
Далее: НАПУТСТВИЕ
То дзин, то дзень,то час речейс ватагой римских ягерейсанкт петербургских битюговтаков сияющий Петровв рубахе неопрятной.Летит как дым,как трёхэтажный дом.с пахмелья неприятный.Гляди каков?Тут гул смолкает,тает над Невой ночной,ветры адмиралтейский шпиль качают,а выше туч обледенелых бьётся рой-косой…– каких забот опасная гроза-коса,вас за углом подстерегает?Нет спасения для вас, —шелестел старух негромкий бас, —кто с нами, ну-ка – мы в шинок.Вот естества наука,прощай, щенок, девица-львица.Вас грубый сторож стережёт.Нас грубая землица.Тут старух померкли силуэты,только скрип, только треск,только шелест слышен где-то.Их в догонку из окошкастарик разил сторожевойржавой ложкой, бесцветною рукой.Ему немножко помешали,когда старухи причитали.– Я для себя глядел «Декамерона»при помощи Брокгауза и Эфрона,его тома познаньям помогают,на вёсла мыслей делая нажим,напоминая Фета и его режим.Глянь, у Варшавского вокзалавитрина Френца Мана.В ней тленья смесь – живого с неживым,кармана вестьбез честной лжи —правдивого обмана.Сам Френц намыленный лежитдостойный соблюдая вид,желает он немного – тринкен.Под утро разобью витринку.Мне данный путь указан богом.Бог тут живёт, в четвёртом этаже.С четвёртого двора ведёт к нему дорога,к нему пора уже.Скорей летите птичкой маловатойв его продолговатые палаты.