И солдат поплелся следом за ним, отстав метра на полтора от него.
— А кто останется с Найлом? — спросил Стайлс.
— Мари. Она просидит рядом с ним всю ночь на случай, если ему станет хуже. Тогда она позовет меня и мы что-нибудь придумаем.
— Ясно, — тихо ответил молодой человек и сел на стул, куда жестом указал ему серьезный врач.
— Раздевайтесь и показывайте, — попросил Луи, доставая все необходимое, отмечая, что еще нужно будет попросить привезти вместе с лекарствами. Подвинув стул ближе к солдату, он стал искоса наблюдать за тем, как тот расстегивает медные пуговицы и стягивает с себя зеленую пыльную форму, оголяя загорелое мускулистое тело. Правая грудь была распорота чем-то острым, но удар пришелся по касательной, поэтому это была действительно пустяковая рана.
Луи боялся поднять взгляд, чувствуя, как солдат, не моргая, смотрел на него слишком пристально. Юноша аккуратно смыл кровь вокруг, боясь коснуться гладкой темной кожи пальцами, но ему все равно рано или поздно пришлось бы это сделать. Он тщательно промыл рану и обработал края, выдохнув, потому что внутрь не попала грязь. Теперь ему оставалось только аккуратно зашить все и наложить повязку. Закусив губу, Томлинсон начал готовить иглу и нитки, а затем прижал к животу локти, чтобы не тряслись руки.
— Потерпите, будет немного больно.
Но солдат только улыбнулся и крепко сжал ладони, покоившиеся на коленях, в кулаки. На руках выступили вены, молодой человек покраснел и покрылся испариной, но не проронил ни слова, потому что ему приходилось терпеть и более сильную боль. Луи быстро и аккуратно работал иглой, пальцами соединяя края плоти и надежно сшивая их. Он даже не дышал и не моргал, настолько сосредоточенно он это делал. Стайлс немного сполз со стула и облокотился на спинку, оказавшись в полулежачем состоянии, и Луи был благодарен ему за это: теперь ему работать было намного проще.
— Вот и все. Я забинтую и вколю вам обезболивающее, — произнес Луи, убирая кровавые ватки и смачивая марлю йодом.
— Не стоит тратить на меня лекарство, я потерплю, — хрипло ответил Стайлс, и Луи промолчал. Он достал некогда убранные им бинты и вновь встал рядом с молодым человеком. Только сейчас он осмелился посмотреть на него, потому что яркие пронизывающие зеленые глаза больше не смущали его, а были закрыты. Солдат был высоким и крупным, и даже сидя он доставал Луи до подбородка. Хотя юноше казалось, что дело все-таки в его густых вьющихся волосах, которые на висках закручивались в спиральки. Он так хмурился, что брови соединялись в одну линию, и между ними пролегала глубокая складка, которую так и хотелось разгладить пальцем. Луи нравилась линия скул солдата, что-то было красивое и интересное в его лице. Хотя, наверное, больше волновали его сухие полные губы, треснутые и покрытые болячками.
Томлинсон приложил марлю ко шву и обернул вокруг его груди первый слой бинтов, и он не знал, что послужило тому причиной, но обычная повязка, которую он делал по несколько десятков раз на дню, сейчас давалась ему с трудом. Наверное, все дело в усталости, потому что руки не слушались его.
— Не нервничайте так, — усмехнулся Стайлс, когда бинт выпал у Луи из рук ему на колени.
— Я спокоен, — ворчливо ответил он и разодрал край на две половинки, чтобы можно было надежно зафиксировать все.
— Тогда в чем причина… Хм, вы так и не представились мне, — улыбнулся Стайлс и ойкнул, когда Луи нарочито неаккуратно затянул бинты.
— А надо?
— Это невежливо, мистер Ворчун. Я же представился.
— Вы не назвали своего имени, — пожал плечами Луи, еще раз оборачивая бинт вокруг груди.
— Гарри. Меня зовут Гарри Стайлс. Теперь ваша очередь.
Луи задумался. Ему не очень хотелось разговаривать, но молодой человек, похоже, был другого мнения и явно не собирался успокаиваться до тех пор, пока не узнает его имя. Так что главный врач глубоко вздохнул и ответил:
— Луи.
— Красивое имя. Вы француз?
— Нет, — коротко ответил он и наконец обрезал лишнее. — Я англичанин. Из Донкастера.
— Вот так сюрприз, — обрадовался Гарри, сияя от слов Луи. — Я тоже. Я родился в Холмс Чапел и прожил там всю жизнь. Кроме последних нескольких лет, — тихо и грустно добавил он, но тут же вновь взбодрился. Он хотел еще что-то спросить у Луи, но передумал, когда увидел, как тот вытирал капельки крови и зевал, устало потирая глаза. Гарри вновь накинул форму и застегнул ее, и к тому времени, как юноша убрал свой пост, он уже был полностью собран, но продолжал наблюдать за серьезным и скрытным юношей.
— Луи? — тихо позвал он, и тот даже дернулся, уронив коробку лекарств. — Извините, но я хотел бы спросить, могу ли я остаться до утра? — поинтересовался он, помогая убирать пластины обратно. — Хочу убедиться, что с Найлом все будет в порядке. Ну или хотя бы похоронить его как следует.
Луи кивнул, сказав ему, что тот может посидеть рядом с ним на посту. И если ночью к ним еще кто-нибудь поступит, лишняя пара мужских рук не помешает. Юноша убрал обратно бинты и лекарства и вновь зевнул. Он сел за свой стол и принялся заполнять очередные бумаги, записав себе, что именно следует завтра попросить привезти из города. Его голова то и дело устало опускалась, и ему пришлось подпереть ее рукой. Гарри же сидел напротив него на стуле, скрестив руки на груди и прикрыв один глаз, а другим тайно наблюдая за врачом.
— Вы хорошо спите? — хрипло спросил он, и от его голоса по телу Луи побежали мурашки. Его и без того трясущиеся руки стали дрожать еще сильнее, и он отложил карандаш, положив ладони на колени, чтобы их не было видно.
— Что? — недовольно поинтересовался Луи, нахмурив брови.
— Ну, у вас дрожат руки, вы без конца зеваете и трете глаза, вот я и спросил, — пожал плечами солдат и удобнее устроился на стуле. — Вам стоит больше отдыхать. Это пойдет на пользу не только вам, но и больным.
Луи лишь демонстративно закатил глаза, но мысленно согласился с Гарри. Ему действительно требовался отдых. Всего пара часов сна, и он снова будет полон сил.
— Луи, — внимательно посмотрел на юношу солдат, и тот поежился от его зеленых глаз. — Поспите, хоть немного. Я никому не скажу и, если вдруг что, тут же разбужу.
Его слова звучали убедительно, врач верил в них, однако совесть не позволяла уснуть во время ночного дежурства. Но усталость валила с ног. Ему действительно требовался отдых, поэтому он еле заметно кивнул и положил руки на стол, коснувшись головой своей импровизированной подушки. От желтого света настольной лампы он спрятал лицо в сгибе локтя и даже улыбнулся, когда услышал одобрительный вздох Стайлса.
— Приятных снов.
Луи мельком бросил на него взгляд и кивнул, вновь положив голову на руки и закрыв глаза.
— Взаимно, — ответил он и через несколько минут уснул.
Луи вновь ничего не снилось, и он был рад, что сон был таким глубоким и подарил самые сладкие часы за последние годы. Открыв глаза, он увидел, что уже давно рассвело, а через открытое окно он слышал приятное пение птиц. Его взгляд медленно скользнул по койкам, что были видны из-за ширмы, а потом и на часы. Одиннадцать утра. Юноша тут же дернулся, почувствовав легкое головокружение и слабость во всем теле, и пригладил помятые волосы. Он потер глаза, чтобы убрать с них сонную пелену, и постарался встать, потому что ноги его плохо слушались. И все же он поднялся, потянулся и вышел к больным, первым делом направившись к только что поступившему солдату. Раз Мари и тот Стайлс не разбудили его ночью, с ирландцем относительно все нормально.
Поздоровавшись по пути с давно не спавшими больными и обменявшись с ними парой слов об их самочувствии, он подошел к постели Хорана, не удивившись, когда нашел там Гарри и несколько молодых сестер, которые окружили его больного друга, только чтобы посмотреть на красивого солдата и обмолвиться с ним парой слов. Он поздоровался со всеми, так и не взглянув на Стайлса, который тут же радостно подошел к нему и склонился над подорвавшимся на мине Найлом. Тот так и не пришел в себя, у него был сильный жар, поэтому Луи сделал ему очередной укол антибиотиков и обезболивающего, надеясь, что сегодня приедет машина и заберет тяжело раненого в город. Тут, в деревне, ему мало чем смогут помочь.