— Я могу поднять, а вы просто подхватите, — неуверенно предложил молодой человек, потому что видел, что с Луи что-то не так, иначе бы он воевал наравне со всеми мужчинами, а не работал в госпитале, но боялся лишний раз сказать что-то, что испортит между ними отношения.
Врач согласился. Гарри на выдохе поднял коробку, а он просто помогал ему ее придерживать. Они медленно шли. Луи осторожно шагал спиной вперед, а Стайлс говорил ему, куда следует идти. Юноша все равно иногда оборачивался и был рад, что у них на двери всегда горел свет, так что он более-менее видел дорогу. На самом деле, это не так уж и требовалось, просто он не хотел встречаться с пронзительными зелеными глазами, которые словно заглядывали ему в душу и выворачивали ее наизнанку. Молодой солдат действительно был симпатичен Луи, и он знал, что его интерес взаимен по одному лишь взгляду Стайлса, но не хотел больше чувствовать боль утраты. Не сегодня так завтра один из них умрет, поэтому он не допустит себе еще раз так глупо облажаться.
Они аккуратно занесли технику внутрь и поставили ее рядом со столом Луи. Гарри краем глаза заметил яркое синее пятно, что сначала даже не поверил, поэтому еще раз посмотрел на вазу с цветами и улыбнулся; на щеках показались глубокие ямочки.
— Вы все же оставили себе мои цветы, — тепло произнес он, надеясь, что сердце молодого врача растаяло. Но тот так и продолжал носить маску безразличия, поэтому просто пожал плечами, так и не посмотрев ему в глаза.
— Это ваш веник? — Гарри знал, что Томлинсон специально так груб, поэтому старался не обращать на него внимания. — Девушки так и не сознались мне, а я не стал выбрасывать, потому что в нашем пропахшем смертью и унынием месте хоть что-то должно быть живым и ярким.
— Но вы яркий. И живой, — продолжал улыбаться Гарри, и теперь он стоял перед ним, глядя на сухие аккуратные мужские руки, и от чужих глаз их скрывала лишь ширма. — Послушайте, Луи… — начал он, но юноша прервал его одним взмахом руки.
— Нет, мистер Стайлс, это вы послушайте. Прекратите свои неуместные ухаживания. Мы на войне, тут нет места сопливым чувствам.
— А что, если это серьезно?
— Вы видите меня второй раз в жизни, это не может быть серьезно. Найдите девушку. Наши сестры только и делают, что целыми днями говорят о вас одном. Попробуйте поухаживать за одной из них. Она станет вам чудесной спутницей и, если повезет, родит вам после войны прекрасного малыша, — продолжал нести чепуху Луи, и Гарри все отрицательно качал головой. Он набрался смелости и взял юношу за руки, и его ладошки были такими крохотными и аккуратными в больших порезанных и мозолистых ручищах молодого человека. Он не пытался выдернуть руки, просто ждал, когда же Гарри сам откажется от своей затеи.
— Мне не нужна ни одна девушка на свете, вы должны в этом понять меня, как никто другой. Возможно, во мне кипит больше благодарность к вам за то, что вы в ту ночь не дали моему другу умереть, оказали ему первую помощь. Это ваша работа, ваша обязанность, но она слишком много для меня значит. Если бы вы… Ты позволил мне узнать тебя хоть чуточку получше… Если бы ты доверился мне… — умоляюще произнес Гарри и заглянул ему в лицо.
Луи кусал губы и смотрел невидящим взглядом на отполированные пуговицы на форме Гарри. Ему так хотелось сейчас ничего из этого не слышать. Нет, нет и еще раз нет. Никогда больше, ни за что. Он отрицательно покачал головой, а чтобы солдат понял его, впервые посмотрел ему в глаза. Он боролся с желанием отвести взгляд, потому что ему казалось, будто он сейчас растает. Он качал головой и неотрывно смотрел в зеленые глаза, пока тот понимающе не моргнул. Гарри опустил его руки, напоследок крепко сжав их, но продолжил стоять, будто ждал, сможет ли Луи прогнать его.
— Уходите, Гарри. Если уж так, я не тот человек, кто вам нужен. Война меняет людей до неузнаваемости. И я просто не способен любить. Мне очень жаль. Вы хороший человек, — уголки его губ дрогнули, и Стайлс грустно улыбнулся в ответ, но тех очаровательных ямочек больше не было. — Если ваш друг так вам дорог, то хочу сообщить, что на днях мы переводим его в город. Там даже смогут пересадить ему обгоревшую кожу. Я договорился.
Гарри кивнул ему в знак благодарности и хотел было еще что-то сказать, но оставил это глубоко внутри себя. Он еще раз кивнул, на этот раз прощаясь, но у самого выхода обернулся, с надеждой посмотрев в его бледные голубые глаза. Ему даже на мгновение показалось, что он ошибся, сравнив яркий цвет васильков с его глазами, но тут же отогнал от себя эту мысль.
— Луи, и все же. Дай мне шанс. Пожалуйста. Хоть самую малость.
Томлинсону казалось, что он смотрел на него целую вечность, даже не моргая, но потом вновь отрицательно покачал головой.
— До свидания, мистер Стайлс. И приходите дня через три, когда Найла будут переводить в город.
Солдат хмыкнул и понимающе кивнул, тут же развернувшись на каблуках и выйдя на свежий воздух. Ему необходима была отрезвляющая ночная прохлада.
Луи подождал, пока закроется дверь и темный силуэт больше не будет виден в свете уличного фонаря, потом вновь сел за свой стол и стал записывать для отчета, сколько лекарства им сегодня привезли.
***
Так прошло еще несколько дней. Луи с ужасом слушал радио, в котором сообщалось, как британский экспедиционный корпус и французские войска потерпели поражение и перешли к отступлению. Ему не хотелось слышать страшные цифры погибших солдат, их имена, поэтому он сначала сделал тише, а потом и вовсе выключил приемник.
Смертей ему хватало и тут. Только за первую половину дня от полученных ран и ожогов скончалось трое человек, и за весь день он впервые присел. Он только и делал, что перебегал от одной кровати к другой, а потом ему пришлось идти на почту и отправлять в город срочную телеграмму о том, что тяжело раненый английский солдат наконец-то пришел в себя и можно присылать машину.
То, что Хоран все-таки открыл глаза, было для всех не только большой радостью, но и облегчением. Луи только поменял ему повязки, вколол обезболивающее, как обгоревшие веки дрогнули, и он услышал через закрытые губы тихое «воды». Томлинсон поднял весь госпиталь на уши, но нашел ему пипетку и немного смочил губы. Ему так хотелось найти Стайлса и сообщить ему радостную новость, но он тут же одернул себя за глупые мысли. Нет, он не будет этого делать, хотя бы потому, что не знает, где часть Гарри. Но что-то ему подсказывало, что совсем недалеко, иначе бы солдат не приходил к нему почти каждый день. И все же он имел право знать, что его друг пришел в сознание.
Луи не знал, сообщил ли кто молодому человеку, или он это как-то почувствовал, но тем же вечером он примчался к ним в госпиталь.
Как только дверь распахнулась, он тут же остановился, пытаясь перевести дыхание, а взгляд беспорядочно блуждал по койкам в поисках друга. Солдат выпрямился, стер со лба выступившие капельки пота и тяжело сглотнул, облизав сухие губы. Он шмыгнул носом, поприветствовав еще не спавших больных, и подошел к койке Хорана.
Как и в ту ночь, рядом была Мари, вот только Луи не спал на своем посту, а крутился вокруг Найла. Он слышал, как вошел Гарри, но изо всех сил старался не обращать на это внимания. Он должен был сохранять бесстрастное отношение ко всему, но чем чаще он видел молодого солдата, тем сложнее ему было. Луи выпрямился и хотел было поздороваться с солдатом, но тут же угодил в крепкие объятия. Стайлс прижал его к себе и не отпускал слишком долго, то и дело повторяя, как он благодарен ему. В его руках было тепло и уютно, и с каждой секундой он обнимал все сильнее и сильнее. Томлинсон не ожидал такого порыва чувств, но позволил себе положить одну руку ему на плечо и выдохнуть в шею, когда получил легкий, но горячий поцелуй в висок.