— Конечно, — кивнул Тирион.
Когда она повернулась, направляясь к своей палатке, он окликнул её.
— Да?
— Мне жаль, но… — он колебался, — ты ела?
— Я… нет, не ела, — призналась она, — но я буду в порядке, пока мы не доберёмся до следующего городка. Сир Талтон сказал, что мы будем там к полудню.
Тирион нахмурился и достал из сумки завернутую оленину.
— Пожалуйста, ты должна что-нибудь съесть.
Она покачала головой.
— Я в порядке, я не могу…
— Санса, — сказал он, всё ещё протягивая руку. — Просто возьми это.
Он посмотрел на неё так пристально, что она ощутила, что не должна снова отказывать ему.
И она действительно хотела есть.
Поэтому она приняла кусок оленины, пальцами касаясь его руки.
— Спасибо, — пробормотала Санса.
Он кивнул.
— Спокойной ночи, Миледи.
***
На следующий день недовольство среди мужчин стало расти. Талтон сказал, что в соседней деревне была гостиница, но во время войны она была закрыта. Они были голодны, беспокойны, и их разговоры с каждым часом становились всё более неприятными и громкими.
Северяне старались следить за речью, особенно в присутствии своей леди. Но некоторые члены их команды были молоды и шумны. Бронну нравилось дразнить их, чтобы затем наблюдать раздражённое выражение их лиц. Санса знала, что ему просто скучно, и часто ловила себя на том, что смотрит на Тириона, когда слышала очередные перебранки, по какой-то причине, зная, что он, вероятно, думает о том же, что и она. Кажется, он тоже смотрел на неё в такие моменты, как будто желая их разделить.
Отношения, которые сложились у неё с Тирионом были… другими. Он не был похож ни на одного другого мужчину, которого она когда-либо знала. Он не был похож на её братьев, которые всегда были откровенны в своих эмоциях и мыслях. Может, они не были простодушными, но и их характеры не были особенно сложными.
Он не был похож ни на одного из тех интриганов, которых она знала; ни на Мизинца, у которого всегда было несколько туманных мотивов, стоящих за каждым поступком, ни на Серсею, у которой за каждым замыслом, за каждым словом скрывался какой-то извращенный ход.
Но Тирион не был похож и на себя. Он не искал успеха, признания. Да, он строил планы, но делал это не ради себя. Она знала, что много лет назад, в Королевской Гавани, он хотел власти, хотел править. Но не теперь.
Она не знала, кто он сейчас; он прятался за своим остроумием и шутками. Определённо, он больше не тот пьяный маленький карлик, независимо от того, что пытался заставить других думать иначе. Он заботился о долге. Был предан тем, кто заслуживал. Хотел лучшего для королевства, для своего народа.
Санса искала компанию Тириона, наслаждаясь его присутствием. В последнее время ей казалось, что нет никого, кто действительно мог бы её понять — она знала, что Джон и Арья любили её, но Джон не понимал ход её мыслей. Он был до невозможного честен, и это являлось проблемой — объяснить ему свои сложные идеи, по возвращению знаменосцев или приемлемого соглашения поставок продовольствия с Простором. Он действительно не мог принять эту новую женщину, которой она стала. Он принял Арью, хотя ей тоже пришлось измениться, чтобы выжить, пусть и по-другому. Но Арья не была похожа на Сансу. Арья умна, это правда, но также она была наглой, смелой, импульсивной. Они с сестрой достаточно хорошо ладили, но были настолько разными, что иногда было проблемой вести долгие разговоры.
Все остальные в замке почти не разговаривали с ней, и Санса знала, что это неспроста. Они считали, что она хрупкая и сломанная из-за того, что она пережила с Рамси и что стало общеизвестным. Они также думали, что она немного безумная, из-за того, что она с ним сделала. Но всё же, она была их леди, и они были достаточно умны, чтобы признать, что она в этом хороша.
Однако говорить с Тирионом — это совсем другое. Он не жалел её. Он её не боялся. Их умы похожи — ей часто даже не нужно было объяснять причину своих мыслей, он просто знал. В отличие от Арьи, с ним было легко разговаривать. Иногда они беседовали часами, даже не замечая, как проходит время.
Он — что-то вроде родственной души, она полагала. Она окончательно призналась себе, что ей нравилось, когда он был рядом. Санса была так одинока в Винтерфелле, но до сих пор даже не замечала этого, пока не появился кто-то, с кем она действительно хотела поговорить.
И это было… приятно. Все смеялись над ним, называли его порочным, уродливым, извращённым, пьяным. Но на самом деле он просто был другим. Да, некоторые его шутки были слишком грубы, чтобы не вызвать определенную реакцию, шокировать, но даже они были не так уж и отвратительны. Иногда в его глазах появлялась искра, и она без сомнения определяла, что следующие его слова будут с сексуальным подтекстом, даже если он будет искусно замаскирован. Но Тирион ничего не говорил ни о ней, ни даже о какой-либо другой женщине. Его слова никогда не были на кого-то нацелены, так что она не думала, что он был извращенцем. И даже когда они поженились в Королевской Гавани, он не был пьяницей. Иногда он напивался — она никогда не забудет их первую брачную ночь — но это не было его постоянным состоянием.
Да, он был карликом. Руки и ноги были несколько короче, чем должны, а голова — когда Санса изучала его достаточно долго, чтобы заметить — немного больше, чем у обычного человека. Но он действительно не был уродлив. Его лицо было достаточно приятным, чтобы оставаться таким даже со шрамом. Она словила себя на том, что вспоминает слова Маргери — особенно со шрамом. И она знала, что у него были мышцы. Иногда она видела, как они сокращались под его туникой, когда он садился на лошадь или таскал дрова. Его фигура не отталкивала, ни в одном из смысла этого слова. Иногда Санса даже находила её привлекательной.
Её мысли прервал торжественный крик. Она вопросительно посмотрела на его источник, наемника Тириона.
— Это городок, парни!
Она проследила за его взглядом и увидела то, что он имел в виду: группу зданий вдалеке, дым из труб клубился в воздухе. Она заметила, как несколько мужчин с облегчением растянулись в улыбке, а двое из них галопом пустили лошадей, чтобы наконец под нормальной крышей разместиться на ночлег.
Тирион подтянул свою лошадь рядом с её.
— Слава богам, — сказал он. — Семеро знают, сколькие из нас доберутся до Королевской Гавани, если нам придется съесть ещё больше супа Талтона.
***
В тот вечер Санса едва могла сдержать волнение, пока хозяин гостиницы преподносил им хлеб, вино и жареного поросёнка.
Компания мужчин набросилась на еду, словно их неделями морили голодом; что, если быть откровенными, было близко к истине, учитывая, сколькие из них, вероятно, как и Санса не могли есть стряпню Талтона. Она пыталась быть вежливой и есть медленно, в попытках насладиться едой, но её желудок урчал, а поросёнок пах слишком вкусно.
Вначале она медленно потягивала вино, но с наступлением ночи решила, что ей всё равно. Она доверяла мужчинам, в компании которых находилась, и они всё равно не обращали на неё внимания. Так что она уже выпила несколько чаш к тому времени, как появились лимонные пирожные, и не смогла сдержать стон наслаждения, вырвавшийся также неожиданно.
Она сидела рядом с Тирионом и Талтоном, но они говорили не очень много, так как были слишком заняты, наслаждаясь трапезой. Однако, услышав шум, Тирион ей улыбнулся. Она заметила, что он тоже выпил несколько кубков вина.
— Они ведь твои любимые, не так ли? — спросил он, хотя это было скорее утверждением.
— Совершенно точно, — согласилась она, закрывая лицо и пытаясь прикрыть свой полный рот.
Он рассмеялся над этим. На секунду она обиделась — пыталась быть вежливой, — но затем присоединилась к нему. Тириона это не беспокоило. У него самого крошки в усах.
Она перестала смеяться и пристально посмотрела на них, гадая, заметит ли он в конце-концов крошки. Нет, — думала она, — скорее всего нет, а значит они останутся там до следующего дня. Поэтому, решившись, она протянула руку, положив ладонь ему на лицо, и провела большим пальцем по его верхней губе. Он замер, глядя на неё, но через секунду крошки исчезли, и она с гордостью отдернула руку.