Приоткрыла глаз, поморгала под шипение срывающихся с ресниц слезинок, чтобы привыкнуть к яркому свету и взглянула на сидящего рядом со мной мужчину.
Он довольно улыбнулся и потянулся к моему лицу рукой. Я отшатнулась, но упёрлась спиной в стену и поняла, что отступать некуда.
— Да не бойся ты, не обижу, — «успокоил» меня лорд.
После чего мимолётно коснулся потерявшей чувствительность щеки и заявил:
— Вот теперь можешь регенерировать.
Щеку, глаз и вообще всю левую сторону лица пронзила резко нахлынувшая боль и я застонала.
— Извини, но я не мог не воспользоваться таким удачным стечением обстоятельств, — проговорил охотник. — Приводи себя в порядок и спускайся в столовую. Нам предстоит долгий и весьма содержательный разговор.
После чего лорд оставил стонущую от боли меня и покинул комнату.
Я мгновенно вскочила, от резкого движения кровь прилила к лицу и стало ещё больнее, но, стараясь не абстрагироваться от боли, закуталась во всё тоже волшебное одеяло и подошла к зеркалу, которое только сейчас заметила. А посмотреть было на что. Нахохлившаяся, в необъятном одеяле, со встрёпанными и спутавшимися после незапланированного купания волосами, я стояла перед зеркалом и не узнавала себя. Нет, растрёпанной я бывала почти каждое утро, но лицо… половина моего лица была распухша и покрыта неприглядными лиловокоричневыми разводами. Один сплошной синяк, а не половина лица. Вторая же сторона моей, по мнению большинства придворных лордов привлекательной мордашки была неестественно перекошена, опять же из-за повреждений первой. Это я так «хорошо» упала, или лорд-охотник добавил, для пущего эффекта? Да не могла я так упасть! Тут даже сломанная скула наличествовала, о чём свидетельствовали неимоверная боль и хруст медленно встающих на место костей.
Вот почему я не умею исцеляться так же быстро, как все остальные? Почти все мои родственники могли мгновенно регенерировать, и только я справлялась с этим намного дольше и болезненнее остальных. Бабуля как-то сказала «Ты не такая, как другие леди империи, Нита, ты особенная. И боль твоя от того больше, что и сила особенная, другая». Я тогда пыталась залечить вывихнутый палец, а он всё не желал вставать на место. Так и не получилось, пока бабушка не вправила. Она тогда так на меня смотрела, словно перед ней чудо из чудес, а не неуклюжая внучка, умудрившаяся получить травму в процессе обычного вышивания ведьминских рун на полотенце.
Я тогда даже не поняла, как так получилось, что очередной стежок вдруг вспыхнул синим свечением и моя рука неестественно вывернулась, выронив иголку, которая воткнулась в ногу и по иголки, а затем и по нити, в неё вдетой устремилась моя кровь, мгновенно проникнувшая в вышивку.
Синяя нить узора стала ярко красной, а потом вспыхнула огнём и все мои старания сгорели. Тогда пробудилась моя истинная сила — огненная магия. Как же дед был горд, что я унаследовала именно его способности, а бабушка лишь улыбалась и качала головой. «Ничего-то вы не видите, а ещё маги» — сказала тогда бабушка, но её никто не слушал.
Собравшиеся в её маленькой избе родственники наперебой поздравляли деда и маму, а папа недовольно поглядывал на них и ворчал, что уж Альтиэн — мой младший брат, точно в него пошёл. И тут никто не мог ему возразить, поскольку у Альти эльфийская магия проснулась даже раньше, чем моя огненная сила, и он превосходно её контролировал. Что было вдвойне обидно, ведь я всё же была старше на четыре года.
Вот и сейчас я морщилась от боли, усиленно сдерживая слёзы, чтобы не спалить такое хорошее одеяло, а кости ну ооочень медленно срастались, причиняя неимоверные страдания. Выдержка покинула меня в тот момент, когда последний осколок скулы с противным хрустом встал на место и во рту появился привкус крови. Я бросилась к неприметной двери, не ведущей в коридор, и не ошиблась. Это была маленькая, но всё же ванная. Включила воду и вдоволь наревелась, обдаваемая паром от падающих в наполняющуюся ванну слезинок. Что-то я совсем контроль утратила, раньше слёзы были только слезами, а не горючей смесью.
Вот в таком состоянии и нашёл меня лорд-охотник — зарёванная, в одном одеяле, окутанная паром я сидела у ванны и старалась не обращать внимания на то, что вся вспотела и ткань одеяла противно липнет к телу. Но лицо уже исцелилось и ревела я скорее от обиды, чем от боли.
— Опять слёзы, — констатировал лорд, подождав пока пар выйдет из ванной через распахнутую им дверь.
— Вас стучаться не учили? — с трудом подавив всхлип спросила я.