Но мама решила, что это знак. Что ей нужно помочь мне, чтобы очистить свою душу, перед тем, как дать ей отправиться в другой мир. В тот, где ее все еще ждал ее нерожденный малыш.
И так женщина, все на свете потерявшая и уже не видевшая смысла в своем существовании, вдруг услышала то, о чем не могла и мечтать.
Мама… мамочка…
Совершенно не важно было, что это слово она услышала от грязной переломанной детдомовки, которая вполне возможно могла и не прийти в себя или остаться инвалидом на всю жизнь. Она поняла, что хочет слышать его снова так часто, как только может, и готова приложить к этому любые усилия.
Когда я очнулась, мама Нина уже запустила процесс удочерения меня. Я помню, как тряслись ее руки, когда она, сидя на моей постели, спросила, хочу ли я стать ее дочерью.
Это сложно объяснить, но все то время, пока она ухаживала за мной в больнице, пока помогала делать заново мои первые шаги, я боялась, что она никогда не спросит меня об этом.
Я и сейчас помню, какое это было счастье! Как до боли щемило в груди, а слезы жгли щеки, которые судорогой сводило от улыбки, потому что улыбаться и плакать одновременно - это больно. И радостно. По-настоящему радостно.
В нашей жизни с мамой Ниной было очень много такой щемящей радости. Мы улыбались и плакали, когда я снова смогла ходить без костылей, когда поступила на бюджет в институт… и когда четыре года назад у нее наступила ремиссия.
Но не надолго.
Глава 7
Когда у мамы Нины нашли рак легких, я долго злилась. Не знаю почему, но лучше всего помню именно это чувство. Не на нее, разумеется, а скорее на мир вокруг, но мои молчаливые “уходы” из дома и грубые ответы, к сожалению, доставались именно ей. Я не понимала, почему? Ведь никогда не видела ее с сигаретой или даже алкоголем, она не работала на вредном производстве и исправно делала флюорографию, сдавала анализы, которые были чисты. Но больше всего меня бесило то, что она отказывалась что-то с этим делать! Ведь лечение стоило дорого, мы “могли его не потянуть”. На все мои "да", она говорила "нет", снова и снова придумывая причины. Говорила, что не позволит мне бросить учебу из-за себя, ведь больше денег нам было взять неоткуда.
Кое как я уговорила ее пойти повторно сдать анализы в другой клинике, более современной. Там в то время проводили исследования нового метода лечения и она могла подойти… я верила, что она должна была подойти.
Но все случилось не так, как я планировала.
В день, когда нам отказали в программе лечения, мы встретили дядю Сашу. Конечно, это потом он стал для нас дядей Сашей, а в начале был Александром Андреевичем Северовым. Миллионером и благотворителем больницы, в которой мы надеялись получить помощь.
Мы с мамой столкнулись с ним в коридоре - он шел по нему с целой свитой из врачей и чиновников, которые наперебой хвалили новое крыло, которое он отстроил для отделения онкологии, и чудесное дорогостоящее оборудование, которое приобрел для улучшения качества предоставляемых услуг.
Мы прижались к стене, чтобы не дай Бог не попасть под ноги такому важному человеку, а он остановился, чтобы поздороваться с нами. Узнать, кто мы, спросить, как зовут и куда направляемся. Что делаем здесь и почему такие грустные у нас лица…. вот так просто! Будто были сто лет знакомы!
А потом все завертелось, как в удивительном сне. Маму приняли в программу лечения и оно подействовало! Александр Андреевич Северов запретил называть себя иначе чем просто Саша, он стал постоянным гостем в нашей маленькой квартирке… которую очень скоро мы, с его легкой руки, сменили на небольшой, но уютный домик в пригороде. Я радовалась каждому его приходу и искренне не понимала, почему мама, радовавшаяся со мной в начале, со временем начала в его присутствии становиться все молчаливее и строже.
Я думала, она нравится ему… я думала, у них любовь, ведь моя мама была самой прекрасной на свете, молодой и красивой женщиной, которую не испортила даже короткая стрижка и худоба, приобретенные во время болезни.
Но дяде Саше, как выяснилось намного позже, нравилась вовсе не она.
Узнать об этом было мерзко… особенно так.
Это случилось, когда мама уехала на неделю к своей родственнице в соседний город. У нее уже было полгода ремиссии и она по-настоящему вернулась к жизни, снова расцвела. Я восстановилась в университете, с легкой руки нашего благодетеля снова оказавшись на бюджете, и думала, что сейчас, именно сейчас снова счастлива и дальше все непременно будет хорошо!