— Мы отрубились только под самое утро. Он меня просто ушатал. Брал снова и снова, пока у меня эйфория уже из всех щелей не полезла. А потом наступило утро.
— И?
— Нас разбудил звонок от некой Анечки, — с критической дозой яда произнесла Марта.
— Ох…
— Стафеев перегнулся через меня, достал из своих штанов телефон, вздохнул устало и посмотрел мне в глаза без единой эмоции. Я, конечно же, сразу задала вопрос в лоб, мол кто такая? А он просто ответил: «это моя девушка, не шуми, мне надо с ней поговорить».
От шока я только открывала и закрывала рот, как глупая рыба, выброшенная на берег. А потом почувствовала, что у меня и самой на глаза навернулись слёзы. Потому что я знала, каково это, когда любимый человек делает выбор не в твою пользу.
Это почти смертельный удар. Такой, от которого можно уже никогда не стать прежним.
— Пока Стафеев мило развешивал своей Анечке лапшу на уши, я быстро оделась и выбежала за дверь. На моё счастье, многие из ребят проснулись, и кто-то из девочек уже вызвал такси до города. Спустя минут пять спустился и сам герой-любовник, смотря на меня как на предмет мебели. Лика Фарафонова спросила, где он спал этой ночью, многозначительно поглядывая на меня. Но тот лишь равнодушно выдал, что отрубился на диване в игровой. И ни один мускул на его лице не дрогнул от этого откровенного вранья.
— Трус.
— Не знаю, каким чудом я смогла держать лицо всю дорогу до города. Но дома я окончательно разбилась, Ник.
— Ох, милая!
— Что мне теперь делать? — расплакалась Марта навзрыд. — Как я смогу ходить мимо него в институте, учиться с ним в одной группе? Как? Вероника, это же такой стыд! Боже!
— Ты ему в чём-то призналась? — осторожно уточнила я.
— Словами нет. Но телом — тысячи раз. И мне казалось, что всё было взаимно. Понимаешь?
— Понимаю, — кивнула я, вспоминая, как когда-то и мне мастерски врал Басов. Что любит, что всегда будет рядом, что я ему нужна.
А я слепо ему верила. Дура!
В груди медленно начали ломаться рёбра — это сердце со всей дури пыталось вырваться наружу, сходя с ума от боли, тоски и мучительных воспоминаний. И страха, что я до сих пор не выкорчевала из своей души все те тёплые и светлые чувства к этому предателю.
Он был недостоин не одной моей слезинки, пролитой по нему бессонными ночами.
— Это моя расплата за прошлое, Ник, — подняла несчастные глаза на меня Максимовская — за всё то, что я с тобой сделала. Никак не расплачусь по счетам. Прости меня…
— Да брось, Марта. Я от тебя добра получила больше, чем от кого бы то ни было в этом мире. Родная мать топила, пока ты меня за волосы из болота вытаскивала. Одна.
— Всё равно, Ник, прости меня. Прости, пожалуйста, — плакала девушка, пока я гладила её по голове и бессвязно бормотала утешения.
Да, у судьбы отличное чувство юмора, чёрт возьми. Но хорошо смеётся тот, кто смеётся последним…
Вероника
Я подняла подругу со стула и аккуратно повела за собой в гостиную, где мы обе завалились на диван. Марта всё ещё плакала и шмыгала носом, а я, крепко обнимая её, включила телевизор, а затем и наш любимый фильм «Привидение» на минимальной громкости.
— Может мне перевестись, Ник? — задала девушка вопрос так жалобно, что я почувствовала острое желание отыскать чёртового баскетболиста, оторвать ему конечности и засунуть их ему в задницу. Максимально глубоко!
— Только представь, как обрадуется Стафеев, если ты сделаешь это.
Марта с минуту лежала тихо и даже всхлипывать перестала, а после выдала:
— Да, ты права. Он от меня так просто не отделается.
— Лучше включи игнор на максимум.
— Легко сказать, — судорожно выдохнула девушка, а затем мазнула по мне быстрым, смущённым взглядом. — Вот ты ведь даже не удивилась, Ник. Неужели мои чувства так очевидны? Неужели все вокруг в курсе, что я третий год сохну по этому придурку?
— Не знаю, — честно ответила я, — но думаю, что твоё залипание на его фотки в сети видела только я.
— Пф-ф-ф… что я вообще в нём нашла? — закатила глаза девушка, а я хмыкнула.
— Ну, он реально смазливый. А ещё спортивный. Умный. Высокий и…
— Так, стоп, — зажала Марта уши и тихонько пискнула.
— Прости.
— А ведь я действительно думала, что ненавижу его. Весь первый семестр первого курса прям мечтала придушить гада. А потом увидела, как он на остановке в засос целовал Альбину Ефимову с параллельной группы. И всё — меня прям бомбануло. Смотреть ему в глаза уже было архисложно, взгляд то и дело соскальзывал на его губы. Дальше всё по классике — я стала тушеваться и вспыхивать в его присутствии, нон-стопом искать его глазами в институте. И вишенка на торте: киснуть, когда он пропускал занятия.