23.36.13...14...15...16! Две секунды резерва. 17... Я надавливаю головой и руками, приподнимаю чугунную крышку люка, слышу урчание работающего мотора, чую запах выхлопных газов, вижу тени колес по бокам - машина надо мной, своя ли, чужая. Разбираться нет времени. Я сдвигаю крышку, тянусь руками к дну автомобиля и сразу вижу чуть -более светлый, чем окружение, прямоугольник выпиленного, высверленного, выдолбленного за эти несколько часов с помощью подручного инструмента "десантного" окна. И еще я вижу две пары устремленных в мою сторону рук. Я вытягиваю ладони вперед, и меня мгновенно втягивают внутрь, обдирая о неровные края ткань телогрейки. Еще пять секунд - закрыть колодец. Люк тихо падает на резиновую прокладку.
23.36.43...44...45. Зажигается зеленый свет светофора. Машина трогается с места. Для посторонних глаз вся эта хитроумная операция выглядела вынужденной тридцатисекундной остановкой перед закрытым светофором.
Все. Я вошел в контакт с подведомственными мне ревизорами. Они не увидят моего лица: на мне глубоко надетый колпак с прорезями для глаз. Они не услышат моего естественного голоса - я изменяю тембр. Но узнают, что отпускающий им приказ за приказом начальник не миф, а вполне конкретный, среднего возраста и среднего же телосложения, мужчина.
Это грубое нарушение устава. Несанкционированный контакт Контролера с подчиненными! Куда уж дальше! Но мне некуда деваться, мне необходима их помощь. Их замечательно устроенные электронные мозги, их опыт, их руки. Они мне помогут. Не могут не помочь!
- Поворот налево и сто километров по Северному шоссе. Без остановок, командую я водителю. Продолжать крутить бессмысленные вензеля по городу значит, вызывать дополнительные подозрения. Охранник пожимает плечами и делает левый поворот. На все про все у меня не более трех часов.
- Ревизия легализована. Вы вторые сутки под облавой. Результаты проверки скорее всего не соответствуют истине, - кратко излагаю я суть дела. - Считаю необходимым продублировать результат. - Технари переглядываются. Они не хотят рисковать, у них семьи, дети, зарплата. Им не так долго осталось до льготной пенсии.
- Вы не можете продлить операцию. Вы превышаете свои полномочия.
- Ответственность моя.
- Вы не можете отвечать за то, отвечать за что не уполномочены. Ваши 48 часов истекли. - Они правы, их будет взгревать начальство. А то, что за такую самодеятельность мое может загнать меня под трибунал, их судьбы не облегчит. В Конторе каждый отвечает за себя. Это правило распространяется и на прикомандированных.
- И тем не менее - нет.
Ну что ж, я был готов к отказу. Почему они должны мне доверять? Ни разу не виденный ими начальник отдает один приказ безумнее другого, заставляет угонять автомобиль, вылезает на запретную встречу чуть не из канализационного люка и плюс к тому требует помощи в каком-то совершенно непонятном, смахивающем на безумие деле. Кто здесь согласится?
- Ладно, мужики, - оставляю я начальственный тон. - Я понимаю, что перепрыгнул свои полномочия десятикратно, но четыре недели мы были под колпаком! Четыре недели мы писали туфту! У меня не мания преследования. Я знаю это точно. Я это проверил. Последние два дня я наблюдал облаву! В этом ошибиться невозможно.
Охранник мотнул головой и невнятно хмыкнул.
- Я не знаю, как вас убедить. У меня нет времени вас убеждать. Мне нужны доказательства. Мне нужна ваша помощь.
- Принятие подобных решений вне вашей компетенции.
- Послушайте, ведь я подставляюсь больше вас. Вы рискуете премией, ну, может быть, квартирой. Я - свободой. Да чего там - самой жизнью. Если здесь туфта, она все равно вылезет, рано или поздно. И тогда с вас спросят. Неужели поставленная на кон моя жизнь не убеждает вас в серьезности происходящего? - На этот раз они молчали дольше. Они считали. И все же здравый смысл взял верх.
- Вы должны обратиться по инстанции. Вы не уполномочены.
- Вы дундуки, - сказал я. - Четыре недели вам, профессионалам, терли уши, словно школярам первой ступени. Вы ничего не заметили и теперь боитесь признать это. Вы готовы подыграть чужой игре, всучив запрограммированную дезу начальству, лишь бы не потерять свой вонючий кусок к обеду и свои вонючие полтораста рублей прибавки к пенсии. Вы не технари - вы собачье дерьмо с законченным высшим образованием!
- А может... - начал один, похоже, младший из ревизоров.
- Нет! - резко прервал его другой. - Мы исполнили свою работу.
- Тогда извиняйте, - разочарованно развел я руки, вытягивая из подрукавной кобуры пистолет. - Я желал сговориться по-доброму, но, кажется, вам нагадить на наше общее дело. Извиняйте, - я показал глазами на высунувшееся из рукава дуло, - у меня нет другого выхода, мне нужны доказательства.
А тебе, - обратился я к водителю, - одну руку завернуть за голову и засунуть под воротник, другую держать на баранке. И очень попрошу, без патриотизма. Надеюсь, как профессионал, ты понимаешь, что пальба нам ни к чему.
Водитель чуть скосил глаза и согласно кивнул головой. Они не испугались они были профессионалами. Они понимали: стрелять с бухты-барахты я не буду: не пацан-десантник, у которого палец опережает сознание.
- Я же говорил - сумасшедший, - произнес один.
- Сумасшедший тот, кто боится раскрыть глаза на очевидное, когда оно мешает его благополучию! Помочь мне вы не желаете. Прошу хотя бы снабдить аппаратурой.
- Просит, - кивнул на пистолет один из технарей.
- Хорошо, требую.
- Аппаратура имеет определенную цену...
- Жизнь тоже.
- Будешь стрелять?
- Буду! - твердо сказал я.
- Не будет, - вступил в разговор охранник, - хотя бы потому, что он, кажется, прав. Все насторожились.
- За нами "хвост", - пояснил водитель. - А его, - кивнув на меня, - в машине нет. Он миф. Пустота. Любой выстрел для него все равно что публичное предъявление визитной карточки. Как только он потеряет инкогнито, вся затея утратит смысл. Я не прав?
Он был абсолютно прав.
- Можно опустить руку?
Я молчал. Молчали технари. Водитель крутил баранку. Кажется, я проиграл по всем статьям. Особенно позорно выглядел эпизод с пистолетом. Стыдно, не найдя других аргументов, тыкать железом в лица своим же коллегам. Но вдвойне глупо, вытащив оружие, не пустить его в ход. Это чистой воды дилетантизм. Если ствол оголен, он должен стрелять!