Нужную литературу вероятнее всего было найти в библиотеках, но ей и здесь несказанно повезло: одна из приятельниц, научный работник и преподаватель ВУЗа, брала этнографические сборники и книги в библиотеке на свое имя и приносила ей домой под честное слово. Она, не откладывая надолго, тут же переписывала все подряд, все, что только могла там найти - а что, вдруг еще чем-то заболеешь или какая неприятная ситуация сложится - и тут же отдавала просмотренное в обмен на новый материал. И при этом использовала любую свободную минутку, чтобы успеть проработать как можно больше литературы, пока есть такая замечательная возможность.
И однажды случилось нечто странное.
Была уже ночь. Она сидела в комнате за секретером с настольной лампой и выписывала белорусские заговоры из этнографического сборника. Ее комната освещалась светом из коридора, а в соседней комнате спала дочь. Муж тогда находился в командировке. Было тихо. И вот в этой тишине вдруг раздался совсем не сонный голос дочери: "Мам, мама!"
- Чего тебе? - спросила она, не отрываясь от своего занятия.
Но дочь молчала.
- Ох, - вздохнула она, с неохотой поднимаясь со стула, и прошла в соседнюю комнату, и тут ей стало немного не по себе: дочь крепко спала в той же позе, в какой и засыпала.
"Показалось, что ли?" - подумала она, но, преодолевая неприятное чувство странной тревоги, заставила себя снова сесть на работу, и шариковая ручка опять быстро заскользила по бумаге.
Прошло немного времени, совсем чуть-чуть, и она вдруг услышала, что за ее спиной, в коридоре, послышались шаги. Она в ужасе замерла, боясь оглянуться. Шаги тут же стихли, однако она была совершенно уверена, что слышала их. Но настолько же она была уверена и в том, что их дверь закрыта не только на замок и предохранитель, но и на дверную цепочку. Писать ей сразу расхотелось, и она сразу легла спать, оставив на всю ночь свет в коридоре.
Но странности на этом не прекратились.
Как-то днем она прилегла отдохнуть на складном диванчике. Не стала его раскладывать, а пристроилась, скрючившись и повернувшись спиной к комнате, а лицом к обивке. Несмотря на то, что лежать было неудобно, она ухитрилась, кажется, задремать. И вдруг ощутила, что сзади на нее навалился кто-то и не дает повернуться. Навалился прямо на спину. Дрема стала отступать, заработал разум, и она попыталась осознать, что бы это такое могло быть. Она знала, что в квартире находится одна, и входная дверь не хлопала. При этом она неожиданно ощутила, что ее рука касается чего-то мягкого, лохматого. Это было уже более чем странно. Она захотела рассмотреть, что это такое, и попыталась открыть глаза, как вдруг поняла, что у нее это не получается. Не поднимаются веки и все тут. Она пытается, но получается только какое-то частое-частое моргание. При этом ей удается даже разглядеть обивку диванчика, но полностью открыть глаза никак не удается. И вот тут она жутко испугалась. До такой степени, что стала читать все молитвы, какие только знала. Глаза сразу открылись, и давление на спину сзади тоже прекратилось. Но с тех пор она уже боялась засыпать днем.
В другой раз, когда она ложилась позже всех и вошла в комнату, где уже спал муж, в темноте вдруг раздался шорох бумаги и звук, который бывает, когда комок скомканного листа бумаги бросают об пол. Не зажигая света, она прислушалась, и звук вдруг повторился.
- Ты что, не спишь? - спросила она мужа, но он молчал. Тогда она наклонилась над ним и по его дыханию поняла, что он не просто спит, а спит давно и крепко. Вот после этого случая она уже не на шутку задумалась.
От девочки в ней навсегда осталась любознательность, а с годами прибавилась и способность размышлять, задавать себе вопросы и искать на них ответы. Не изменила она себе и в этом случае. И первые вопросы к самой себе были просты - когда это началось, и что она в это время делала. Ответы были еще проще. Началось той ночью, когда ей послышалось, что ее зовет дочь. И она тогда выписывала белорусские заговоры. Правда, их там было много, и она не помнит, какие именно. Но помнит, в какой они тетради.
Достав тетрадь, она внимательно ее пролистала и остановилась на той странице, где продолжение было написано другой авторучкой: цвет пасты изменился. Значит, это она писала уже на другой день. А перед этим...
То, что она прочитала, невероятно изумило ее. Это были сильные, как обещалось, заговоры от домовых, от их проказ и вредительства. Она заинтересовалась, что это за проказы и вредительства такие, что от них надо спасаться заговорами, и стала добывать не только всю возможную литературу на эту тему, но и расспрашивать своих знакомых. И узнала столько интересного, что это заставило ее серьезно размышлять - а так ли уж необходимы эти заговоры против домовых, к которым наши предки относились, оказывается, очень почтительно. И тогда она дала обет, обещание такое, что никогда не будет применять эти заговоры против домовых. Правда, не обещала не выписывать их, а оговорилась, что это она будет делать только исключительно для своей коллекции заговоров, которых к тому времени у нее собралось уже больше двух тысяч. То ли дело в этом обещании, которое она так ни разу и не нарушила, то ли в уважении и любви к своему домовому, в которого поневоле поверила, то ли в том, что стала соблюдать древний обычай по задабриванию домовых, но с тех пор ситуация изменилась. Нет, были, конечно, необычные случаи, но всегда только на пользу ей. Правда, эти случаи уже для другой житейской истории.
Вы хотели узнать, как она соблюдает древний обычай? Да очень просто: каждый год 10 февраля готовит на ужин гречневую кашу и обязательно оставляет на плите тарелочку для домового. Иногда даже сахарком ее посыпает. И делает так уже много лет. Только однажды забыла. Так сложились обстоятельства. И вспомнила об этом, когда не прошло и трех месяцев, как к ней в дом пришла большая беда. Вы думаете, совпадение, случайность? Возможно. Но так хочется думать, что все же есть нечто, что хранит наш дом и нас в нем тоже.
5