— Перебьешься! — резко бросил Айк и тут же устыдился — никак не ожидал, что сможет говорить так грубо с человеком гораздо старше себя. Он был смущен и растерян, не знал, что и думать.
Хорас, однако, не обиделся. Ему явно доводилось слышать кое-что и похуже.
— Правильно, дело прежде всего! — И он подмигнул Айку, как заговорщику. — Ну что ж, действуй, парень, я в тебя верю!
Айк поспешно повернулся к камину и взял клеймо специальным зажимом. Но когда приблизился к заключенному, то обнаружил, что на кисти его правой руки уже есть клеймо — грубо выжженная буква «Р».
От неожиданности Айк замер — такого знака он никогда не видел. Должен ли он поставить клеймо на другую руку? Или клеймить новым выше старого?
Айк мгновенно взмок от волнения. Поднял глаза и наткнулся на пристальный взгляд, напряженный в ожидании боли.
— Давай, не дрейфь, парень, — мягко, почти по-дружески произнес Хорас, — валяй поверх, не ошибешься. Один грех другой искупает.
Не надо было этого делать, не надо! Но, выбитый из колеи странным заключенным и их не менее странной беседой, Айк просто сделал, что велели. Прижал раскаленное клеймо к тому месту, где бледно проступал неровно заживший первый ожог.
Раздалось негромкое шипение, в нос ударил сладковатый запах сожженной плоти. Хорас не вскрикнул, только голова его резко откинулась назад, жилы веревками натянулись на смуглом горле.
Ремни заскрипели, и Айк увидел, как проступила кровь из-под ногтей второй руки — с такой силой пальцы вонзились в ладонь. Он поспешно бросил клеймо в бачок с водой, где оно скрылось со злобным змеиным шипением.
Хорас чуть расслабился, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы.
— А, к Темному в печенку! — прохрипел он. — Парень, ты будешь мастером своего дела! Не откажи в любезности, плесни водички... маленько печет…
Кожа на руке вспухла и покраснела, было слышно, как она шкворчит, точно жир на горячей сковородке. При этой мысли Айка чуть не вывернуло, но каким-то чудом он удержался и глухо произнес:
— Водой нельзя, простите. Она грязная... рана воспалится.
Хорас приподнял голову. Смуглое лицо побледнело и блестело от пота.
— Сколько Свершителей перевидал, но такую заботу встречаю впервые, — насмешливо произнес он и добавил с внезапной проницательностью, — непросто тебе будет, парень.
— Знаю, — буркнул Айк. Достал из котомки маленькую баночку и вложил ее в здоровую руку заключенного, — вот, возьмите. Это ускорит заживление.
Теперь Хорас смотрел на него с таким интересом, будто Айк предложил ему по меньшей мере секрет вечной молодости.
— С чего бы? Или ты всем это раздаешь?
— Всем, — пожал плечами Айк, — человек не должен мучиться больше, чем предписано законом. Запомните: намажете, когда перестанет жечь и будет только болеть, не раньше.
— Почему? — с любопытством спросил Хорас.
— Тепло, передавшееся в кожу от металла, выйдет обратно. Если намазать сразу, этого не произойдет, и ожог получится глубже.
Айк достал из бадьи остывшее клеймо, тщательно вытер и положил в котомку. Хорас наблюдал за ним, словно бы позабыв про боль.
— Ты откуда такой взялся, парень?
— То есть? — теперь уже удивился Айк.
— Не слишком-то ты похож на Свершителя.
— А вы не слишком похожи на вора, — не удержался Айк.
Хорас откинул голову назад и захохотал.
— Верно подмечено — это потому что я не вор. Я просто попался на воровстве. Есть разница.
— Не для суда.
— Само собой, — темные глаза внимательно изучали Айка, — люди привыкли видеть лишь то, что на поверхности, вглубь заглянуть им недосуг, да и не все знают, как это делается.
— Загляни они в вас — и одним клеймом вы бы не отделались, — парировал Айк и опять удивился себе — где наловчился так отвечать? Всегда был задним умом крепок…
Хорас засмеялся с искренним весельем.
— Чтоб мне пропасть, ты нечто, паренек! — Он наклонился вперед, насколько позволяли ремни и снова подмигнул Айку. — Если тебе надоест делать за других грязную работу, поезжай в порт Ройн и спроси Хораса Гендерсона.