— Да, конечно. — Я сжевала толстый черешок сельдерея, плавающий в коктейле. Мне было грустно оттого, что развитие диалога, несмотря ни на что, было мне не по силам. Я слезла с high teech стула и направилась к стойке, Клизия поплелась за мной.
— Пятнадцать, — объявила козлиная борода. Клизия принялась шарить в своем кошельке:
— Так. За вас я платить не стану, хотя вам подобные на это явно рассчитывают.
Мое сердце подпрыгнуло: «Что? И я должна это выслушивать?» Философическая грусть испарилась в одно мгновение.
— Я заплачу за нас обеих! Сегодня ваш день, не так ли? — Я бросила синюю двадцатку на стойку. Объявила бороде «благодарю!» и уже собралась уходить, но бармен насильно впихнул мне в ладонь пятерку. «Пожалуйста. Я серьезно».
— Мне следует вас поблагодарить? — съязвила Клизия уже на улице. — Величие восточного европейца! Она платит за обеих! Ну, конечно, у вас, на Востоке, теперь есть деньги. Большей частью они притекают к вам через русскую мафию, не так ли?
Я почувствовала, что мне хочется ее отлупить. И подумала, какое место может подойти для этого лучше всего. Мы двигались в сторону Тибра. Клизия с невменяемым видом болтала уже о дурных привычках своей внучки.
— Перейдем дорогу, — предложила я, когда мы вернулись на Piazza Trilussa. Мы перешли.
И там, у реки, я остановилась и сделала глубокий вдох. Возложив руки на округлые плечи Клизии, я посмотрела ей прямо в глаза.
— Ах! — воскликнула Клизия. — Ахх!
— Итак, сеньора. Все не так просто.
Клизия попыталась выкрутиться из моего захвата; она была довольно слабой, но за полные плечи удерживать ее было достаточно неудобно, поэтому я прижала ее, чтобы было сподручнее, к парапету Рафаэлевской набережной. Клизия взвизгнула и издала что-то вроде «Хи-ип!» Она таращилась на меня, как жуткий снегирь с распахнутым клювом.
— Отпусти меня!
Я прижала ее еще крепче.
— Теперь ты видишь. Совершать ошибки, действительно, возможно. Мне больно это признавать, но так оно и есть. Именно «настоящие» совершают ошибки, per definitionem!
Я заговорила хриплым голосом.
— Кто верещит, тот падает! Таков закон силы! Если ты считаешь, что ради какой-то твоей чертовой ценности можно ущемлять других, то так и скажи, уродина, но будь готова к тому, что и тебе скоро достанется!
— Я ничего не понимаю! — пискнула Клизия.
— Твоя метафизика тебе отомстит, потому что моя толерантность иссякает! Можешь сама решить, от какого мира достанется тебе оплеуха — моего или твоего! Если за недоброжелательность не извиняются даже при «дцатой» возможности, меч опускается! Закосневший мир разрубают, жизнь коротка! — Я и сама не понимала, из какого источника лилась моя нелепая иносказательная речь, но на чужом языке она струилась легко, как бы сама по себе. Я определенно основательно накачалась. Вино и «кровавая Мэри» сделали свою работу.
— Ты кто? Преступница? Убийца? Экстракоммутаристка, коммури… убийца-коммутарка! — Язык Клизии заплетался, хотя она наверняка хотела позвать на помощь четким и громким голосом.
Я осклабилась.
— Для своих дорогих друзей я, пожалуй, являюсь чем-то иным, но для тебя я — судьба! Я — ангел! — Победно рассмеявшись, я оттянула ее от парапета и поставила спиной в проем, куда спускалась лестница, ведущая к Тибру.
И тогда в ее лице я увидела себя.
Я увидела панику и смертельный страх, у которых было мое истошно голосящее лицо, С побледневшего лица Клизии сверкали мои зубы и голубые глаза. Я выглядела истинным чудовищем и наполняла Клизию до отказа. Это ощущение на миг переполнило меня могучей эйфорией. Принцип безумия, проявившийся ангел произвола, наполнивший собой весь мир! Мимо проехал ночной автобус, я вернулась в себя и вмиг почувствовала сильное отвращение как к ситуации, так и к Клизии. Мне хотелось избавиться… просто избавиться от всего этого, и я оттолкнула Клизию от себя. Кто знает, успела я подумать, которая из нас действительно явилась в тот момент отталкивающей силой, я или она? — на определенном языковом уровне мы обе оттолкнулись друг от друга. Но мой толчок на физическом уровне оказался столь сильным, что, хотя я того уже и не планировала, Клизия потеряла равновесие, качнулась и шагнула назад на лестницу, ведущую к реке.
«Ахх! Ву-ахх!» И тогда раздались мягкие шлепки, которым не очень соответствовал мистический тембр щелкающих туфель и сумки. Я посмотрела ей вслед. На Lungotevere не было ни одного пешехода. Мимо проехали две машины. Клизия, опускаясь все ниже, только охала, словно, перекатываясь по ступеням, у нее не было времени закричать по-настоящему. Скатившись, она полежала молча, но уже через пару секунд ее истошное и неземное «а-а-а-а-ах-ах-ай» подтвердило, что она не сломала шею. В то же время мимо медленно проехал мотоцикл с парочкой, я сбежала по лестнице к Клизии. Наклонилась над ней, похоже, что ее кости-члены были в относительном порядке.