Но что это за зверь? Откуда он взялся? Как попал сюда? Не угрожает ли его появление гибелью всему населению? Наконец что с ним делать? Убить ли его тотчас, выгнать из своих лесов или же оставить в плену?
Вдруг одна из наиболее раздраженных горилл приблизилась к Манье и, видимо, намеревалась разом покончить с ним. Однако удара не последовало. Рассвирепевшая горилла была остановлена другим, более спокойным «лесным человеком», который, повидимому, считал, что пленника надо оставить в живых.
Вскоре гориллы успокоились и удалились на берег реки, оставив Манье снова под присмотром старой гориллы.
Теперь Манье сознавал весь ужас своего положения. Он знал, что его жизнь зависит от малейшей случайности, от малейшего каприза горилл, которые могут умертвить его, когда только им вздумается… Однако он не раскаивался в своем поступке. Любознательность ученого брала в нем перевес над всем остальным. Втайне Манье на что-то надеялся, а упорное желание достигнуть намеченной цели, которое характеризует настоящих ученых всех времен и народов, заглушало в нем и чувство страха и мысль о возможности смерти в лапах горилл.
Наступила ночь, и Манье под охраной своего сторожа крепко заснул. Он проснулся на заре, разбуженный предрассветным холодком. Короткая утренняя заря миновала, за рекой показалось солнце. Лежа на траве, можно было вообразить себе, что лес кончается здесь, но это был только зрительный обман. За рекой снова начинался лес, и большая широкая лента воды серебристым поясом рассекала темно-зеленую чащу.
Манье осторожно повернулся. Сторож-горилла посмотрела на него, но не выразила беспокойства. Вероятно, она уже немного привыкла к пленнику и считала его безопасным. Тогда Манье стал тихонько рвать около себя траву и начал ее есть, чтобы утолить немного свой голод.
Когда старая горилла задремала, Манье приподнялся на локте и посмотрел на берег, где собралось до сотни горилл. Все они громко кричали, бегали по берегу и что-то обсуждали. Только теперь Манье понял причину волнения горилл.
Метрах в ста от берега, на реке виднелся длинный узкий островок, а на нем находилось несколько десятков горилл, которые кричали и звали на помощь. Животные казались измученными, худыми и голодными.
Манье понял теперь, почему собрался великий совет, понял их жаркие споры и цель их путешествия на берег реки. Смотря на остров, занятый истомленными гориллами, Манье задавал себе вопрос: каким образом они могли попасть на этот островок? Гориллы не умеют плавать и боятся воды. По всей вероятности, островок соединялся раньше с берегом каким-нибудь перешейком, который был затем при половодья затоплен, и случайно зашедшие на островок гориллы оказались отрезанными от материка.
Но что могли сделать гориллы, оставшиеся на берегу реки? Они желали оказать помощь своим собратьям, однако их разум не был настолько развит, чтобы они могли придумать способ переправы своих несчастных собратьев с острова на берег. Гориллы не имели понятия ни о плотах, ни о лодках.
«Они не могут попасть на остров, — думал Манье, — а между тем я могу легко пробраться туда, могу спасти несчастных и тем самым заслужить благодарность и доверие „лесных людей“, а может быть смогу подучить и свободу».
При этой мысли сердце Манье радостно забилось, и он начал усиленно соображать, каким образом можно было бы сделать так, чтобы гориллы дали ему возможность добраться до берега и соорудить там плот из сваленных бурей деревьев… На этом плоту Манье и намеревался перевезти горилл с острова на берег.
Прошло несколько дней. Манье старался приучить к себе старую гориллу, сторожившую его… Теперь горилла не выказывала беспокойства, когда Манье садился и ползал по траве, выискивая себе съедобные травы и коренья. Постепенно Манье сползал ближе к реке. Однажды он решил вступить со сторожившей его гориллой в объяснения. Он показал рукой на остров, выразил на своем лице печаль, затем указал на себя, стараясь внушить, что он мог бы спасти несчастных.
Старая горилла ничего не понимала. Между тем Манье постепенно дополз до берега. Бывшие здесь гориллы почти не обращали на него никакого внимания. Они были заняты исключительно заботой о том, как бы спасти погибавших на острове собратьев. Рев с той и с другой стороны с каждым днем усиливался. Было видно, что гориллы на острове сильно ослабели от голода и впали в отчаяние.