— Что мы сделали с этой прекрасной машиной!
— Ничего, Грейди купит другой, — утешил я его.
Над нашей головой прогромыхал гром. Мейсон махнул рукой, и мы направились к Лисвиллу, который находился в полумиле от этого места.
Старик в потертых джинсах и фланелевой рубашке на газовой станции взял у меня бумажку в двадцать долларов, подозрительно посмотрел на нее, после чего засунул в карман. Он медленно двигался и соображал, при этом у него было представление, что первым встречным можно задавать вопросы, не отвечая на их собственные. Мне пришлось упростить наше общение, сказав, что наша машина встала на дороге, и он поверил в это, хотя и был несколько поражен тем обстоятельством, что мы здесь оказались.
— Подумайте сами, — сказал он, — машина проехала мимо некоторое время тому назад. Старенький грузовой пикап, который раньше принадлежал Генри Джордану, проданный, правда, прошлым летом. Его купил недавно появившийся в наших местах парень, живущий на Декстер-роад.
— Недалеко от авиаполя?
Старик сделал удивленное лицо и утвердительно кивнул.
— Да, он самый. Это место используют летчики, когда опыляют поля, нечасто, правда. Так что парень еще держит ферму рядом с летным полем.
— Он когда-нибудь появлялся здесь?
— Никогда не видел этого парня дальше его собственных владений. Все, что нужно, он берет в магазине на Декстер-роад.
Я взглянул на Мейсона, и стало ясно, что он также понял, как все произошло. Я достал сигареты, прикурил и сказал:
— Здесь где-то должна быть рыбная лавка…
Старик прервал меня, махнув рукой.
— Она открыта только летом. Парень, который держит ее, живет в деревянной хижине, как раз позади дома. Вы что, знаете его?
— Нет, но нам хотелось бы поговорить с ним.
— Ну что ж, вы как раз можете сделать это сейчас, он у себя. Запасся продуктами и журналами на целый год, сразу после Дня труда[7], и живет себе припеваючи, никуда не вылезая.
Я достал фотографию Луи Агронски и показал ее старику.
— Видели раньше этого человека?
Он уклончиво скосил глаза и молча уставился в сторону, пока я не положил еще двадцать долларов ему в ладонь, после чего он стал внимательно разглядывать фото.
— Полно туристов приезжают сюда летом порыбачить.
— Как насчет этого?
Он ближе придвинул фотографию.
— Возможно. Похоже, он бывал здесь. Не так уж многих я помню, но этого я видел, да, точно, видел.
Я почувствовал, что сейчас наступает тот самый момент.
— У него здесь поблизости есть свое место?
Он вернул мне фотографию с дружелюбной улыбкой.
— Послушай, мистер, — тянул он. — Я не могу сказать. Я прожил здесь более тридцати лет, и нет ни одного захудалого фермера в округе, которого бы я не знал.
— Может, кто-то продал свою ферму?
Он удивленно пожал плечами.
— Такого здесь не случалось. В хороший год люди прикупают земли, даже строят новые дома или расширяют старые. Если вы имеете в виду, что ваш приятель переселился сюда, так этого не было. Трое туристов имеют на пляже домики, которые они купили лет пять назад… Они приезжают туда на лето половить рыбу. Но я их не знаю, видел только, когда они делали покупки.
Я убрал фотографию в карман.
— Где эта рыбная лавка?
— Примерно полторы мили вниз по дороге. Не так далеко от пляжа. Вы хотите идти пешком?
— Нет. Я полагаю, у вас есть машина, которую вы можете нам одолжить, за деньги, разумеется. Пятьдесят долларов вас устроит?
— Устроит, — сказал он. — Она стоит за углом, синий форд. — Он взял деньги и, ухмыльнувшись, сказал нам, когда мы уходили: — Скорее возвращайтесь.
Дом с вывеской «Рыба Вакса» был почти невидим за соснами и песчаным бугром, окна были заколочены крест- накрест досками, дверь также прихвачена планкой. Деревянные стены дома никогда не знали краски, и ничто, кроме специфического запаха, не говорило о его назначении. Но для того, кто работал в год всего два месяца, видимо, это был неплохой бизнес. Кучи раковин устриц, которыми была усеяна площадка сбоку от дома, говорили сами за себя.
Хижина стояла позади дома, такая же на вид, только из кирпичной трубы вился дымок и светилось окно.
Я постучал в дверь, немного подождал, потом толкнул ее в нетерпении. В противоположном конце комнаты, развалившись на кровати, лежал полный бородатый человек в грязном нижнем белье и тяжело дышал, находясь в забытье совершенного опьянения. Пестрого окраса кот устроился на его животе, прикрытом газетой. Возле кровати валялись две пустые бутылки и остатки бутерброда, не доеденного котом, который, увидев нас, юркнул под кровать.