— Один мой чокнутый приятель дал рекламный проспект.
Брассер одарила Жаклин долгим и пристальным взглядом.
— Он у вас с собой?
— Кто, приятель?
— Рекламный проспект.
— Да, конечно… Дивная печать… — и Жаклин достала красочный буклет, почти силой отнятый у Теодора Клодом Деново.
Выражение лица мадам Брассер мгновенно смягчилось.
— Да, мы стараемся, чтобы информация о нас была подробной и яркой. Вы действительно хотите отдохнуть у нас?
— Это было бы занятно. Люблю все новое и необычное.
— Вы догадываетесь о… специфике нашего пансионата?…
— Догадываюсь ли я? Да этот придурок мне все уши прожужжал…
— Могу я узнать его имя?
Жаклин запнулась. Сигнал опасности!
— Его даже я узнать не могу. В компании мы зовем его Крошкой Вилли. Себя же он называет каждый раз по-новому. Я даже не знаю, кто он по национальности. Какая-то славянская кровь…
— Странно…
— Да, у нас странная компания. Я там расслабляюсь.
— Наркотики?…
— Не без этого… — Жаклин снова сказала правду, имея в виду совсем другое.
— Ну что ж, кажется, я знаю, о ком вы говорите. Потом я покажу вам его фотографию… Он прекрасно провел у нас время.
— Надеюсь, — ухмыльнулась Жаклин.
— А я надеюсь, что вы тоже у нас не соскучитесь. Вы предпочитаете жить в замке или в коттедже на берегу озера?
— А что, можно выбирать?
— Странный вопрос от такой девушки, как вы.
— Нет, просто я представляла себе это несколько иначе…
— Напрасно. Мы соблюдаем принцип абсолютной свободы для наших клиентов. Свобода выбора места, занятий, развлечений… Мы стараемся, чтобы обитателям пансионата было из чего выбирать.
— Тогда я выбираю домик у озера. Ночью там, наверняка, гораздо прохладнее, чем в замке.
— Не выносите жары?
— Люблю вечернюю прохладу…
— Может быть, поэтому — Голландия?…
«Далась ей моя Голландия!»
— Может быть…
Мадам снова пристально посмотрела на Жаклин. Что-то явно настораживало ее в поведении девушки, хотя она старалась не подавать виду и быть предельно любезной.
«Может быть, сюда просто так не приезжают, как я? Тогда рано или поздно придется признаваться. А не хотелось бы». Если бы кто-то сказал Жаклин, что из этого разговора можно было узнать что-то путное, она плюнула бы ему в глаза. Развлечение грозило затянуться.
Жан стремительно поднялся при виде Жаклин и отодвинул легкое плетеное кресло, приглашая ее присесть. Этот обаятельный человек с добрыми глазами и приветливой ласковой улыбкой понравился ей еще в кабинете у мадам Брассер. И теперь она с радостью села к нему за столик и заказала кофе.
— Вы совсем другая, чем хотите казаться, — сказал он, внимательно посмотрев ей в глаза.
— Какая? — в ответ улыбнулась Жаклин.
— Беззащитная… Хочется держать лонжу, когда вы выделываете пируэты под куполом.
— Наверное, я бы вам се доверила. Хотя обычно работаю без страховки.
— Очень взрослая и очень самостоятельная.
— Ну, не потому, что мне очень хочется быть такой. Просто… вокруг нс так много тех, на кого действительно можно положиться.
— И разочарованная.
— А вы — оптимист?
— Нет, просто мой опыт позволяет видеть окружающее не только в черных тонах.
— Да, в этом местечке, наверное, вновь обретаешь вкус к жизни. Но ведь рано или поздно придется уезжать из этого сказочного замка. Совсем в другую жизнь. В которой много чего любить нельзя.
И привыкнуть нельзя. И наслаждаться.
— Конечно. Но одни делают из этого трагедию, а другие — просто живут.
— Вовсе я не делаю трагедию. Но… иногда… тяжело… — Жаклин вздохнула.
— У вас трудная и опасная работа. Вы сегодня изображали скучающего ребенка богатого папочки. Но если мадам Брассер и попалась на эту удочку, то я, как профессиональный психолог, нет.
— Что ж, вашему профессионализму нужно отдать должное. Неужели я так скверно играла?
— Играли великолепно. Но есть некоторые вещи, которые сыграть нельзя.
— Например?
— Нюансы. Слишком умные глаза, слишком усталый вид. Отменная реакция на любую реплику. Быстро фиксируете окружающую обстановку. Беззаботный человек был бы более рассеян, слышал бы меньше половины из того, что ему говорят, разглядывал бы обстановку гораздо дольше. Обычная женщина была бы внимательнее к прическе и одежде Мадам и обязательно бы отреагировала: либо удостоверилась в своих преимуществах и успокоилась, либо злилась бы, снедаемая ревностью. Вас же занимало совсем другое — суть того, что она говорила.