— Эта проблема, к сожалению, неразрешима, — вздохнула Жаклин. — Клаустрофобия у меня с рождения.
— Ерунда. Вас просто пеленали слишком туго… Как доктор, я смогу вам помочь… А как просто… мужчина… Мне было бы приятнее, если бы вы жили в замке.
Жаклин посмотрела ему в глаза и почувствовала смущение. Он ей, кажется, очень нравился. Больше, чем следовало.
— Я все-таки предпочитаю коттедж, — сдержанно произнесла она.
Дюбуа снял трубку и произнес:
— Я не думаю, что есть основания особенно беспокоиться. Она, безусловно, имеет отношение к каким-то структурам. Но вряд ли здесь что-то серьезное. Нет, я нс стал спрашивать конкретно. У нас все впереди. То, что она будет жить внизу, усложнит задачу. Отправьте туда кого-нибудь. Осторожность нам не помешает. На всякий случай можно пока приостановить жесткие серии. Да… да… кажется, я ей очень понравился.
Робер Понже стоял, опираясь на открытую дверцу машины, и жевал сосиску в тесте, обильно политую острым кетчупом, оглядывая открывшееся взору величественное сооружение. Большая гора, маленькая задачка. Он не придавал серьезного значения тому, что ему поручили.
Хозяин в этот раз слишком перестраховался. Но — работа есть работа. Объект направился в сторону замка. Ехать следом было бы слишком глупо. Но сейчас объект вне поля его зрения. Это — нарушение строгой инструкции хозяина. Скорость умственной работы, которую Робер сейчас лихорадочно проделывал, никак не выражалась внешне: его поза была расслабленной, а движения — ленивыми. Он доел хот-дог, вразвалку подошел к торговцу бутербродами и заказал вторую порцию и кофе в пластмассовом стаканчике.
— Домик с привидениями? — поинтересовался он сквозь зубы, протягивая продавцу мелочь и кивая на замок.
Торговец усмехнулся.
— Не исключено. Хотя те компании, которые там водятся, наверняка их распугали.
— Слишком веселые компании?
— Еще какие. Вечерами устраивают пляски, от которых самому черту стало бы страшно.
— Золотая молодежь развлекается?
— Если бы молодежь, мсье. А то ведь и почтенные старцы попадаются. Настоящая обитель греха.
— Бордель, что ли?
— Если бы!.. Официально — приличное место. Пансионат для отдыха. И еще какой-то научный институт. Но что там творится, вы бы видели!
У меня там младший брат шофером работает. Иногда захожу к нему.
— Ну и чего там?
— Ну, вот позавчера через костер голыми прыгали. Какой-то древний славянский праздник праздновали. Отвратительное зрелище.
— Вы, наверное, католик, — улыбнулся Понже.
— Конечно, — гордо ответил продавец. — И таких зрелищ на дух не переношу. На месте мэра давно бы прикрыл эту лавочку. Но наш мэр, к несчастью, слабый человек…
— Берет?
— Ах, мсье. Я уже давно не видел человека, который бы не брал, если ему дают.
— Послушай, парень… — Робер задумчиво вытащил из нагрудного кармана клетчатой рубашки банкноту, — тебя как зовут?
— Мигель, мсье.
— Послушай, Мигель… У меня серьезная проблема… Сдается мне, что моя невеста заглянула в это исчадье ада на огонек. И мне это совсем не нравится. Она у меня с причудами. Родители в шоке, у нас через две недели свадьба. Не знают, что и думать. Разыскиваю ее по всему побережью. Если она здесь… Я тоже терпеть не могу таких вот мерзостей. Помоги, а?
Продавец не сводил взгляда со скомканной бумажки в руке Робера.
— Да пожалуйста… Нет проблем. Я в семь заканчиваю. Провожу вас, о чем разговор.
— Гы классный парень, Мигель, — Понже положил купюру на стойку. — Сдачи не надо. Я подъеду к тебе в семь.
— Буду ждать, мсье, — Мигель поклонился.
Это был не лучший вариант. Но Понже очень надеялся, что до семи с Жаклин ничего не случится.
Для сотрудников пансионата она продолжала оставаться строгой и требовательной хозяйкой, для живущих в нем — обаятельной и жизнерадостной женщиной. То, что происходило в последние дни в ее душе, не касалось никого. Самому близкому человеку она сейчас не призналась бы, что она испытывает. Черная пустота, как когда-то много лет назад, вновь охватила ее. Она не думала, что то состояние может вернуться. Мосты были сожжены, старая жизнь забыта, та растерянная и глубоко несчастная женщина исчезла навсегда, чтобы возродиться в другой — цельной, благополучной, счастливой. Десять лет она настойчиво и целеустремленно забывала. И вот в ее пансионате появилась девушка.
Чтобы зачеркнуть все эти годы и вернуть к прошлому.