— Куда же она делась? Ведь все уверены, что она уехала.
— Это самый главный вопрос. Об этом я и хотела поговорить. Пойдемте в машину.
— Я люблю бродить по замку, — начала миссис Саймон. — Особенно вечерами, когда солнце клонится к закату. Вы еще не имели возможности насладиться зрелищем здешнего заката, поверьте — это восхитительно. Цвет неба… Я довольно долго живу на свете и побывала во многих местах, но такого цвета не видела нигде.
Когда вечерние отблески падают на стены замка, начинаешь верить в бесконечность Вселенной и бессмертие души. Уходят все суетливые мысли, беспокойство… Одним словом, в это время я очень люблю прогуливаться. Если подняться на самую верхнюю площадку замка, — а их здесь восемь — то видны и озеро, и эти луга, и величие гор… Это поражает. Но интересно и другое. С каждой площадки видны некоторые внутренние строения и другие площадки замка. Вид, повторяю, восхитительный… И вот как-то раз я увидела, стоя на одной из площадок, необычную картину во дворике, куда обычно отдыхающих не приглашают. Мне даже трудно сказать, где находится вход в тот двор, который я тогда разглядывала сверху. Если мы поднимемся как-нибудь наверх — а может быть, мы сделаем это завтра перед моим отъездом — я покажу вам этот дворик. Но снизу я вряд ли его найду. Итак, открылась дверь, и оттуда вышло несколько человек, некоторые из них были в белых халатах, а другие — в какой-то странной униформе. Сначала я думала, что в униформе обычные служащие, но вели они себя как-то странно. Понимаете, сперва я ничего не могла понять. Потом вдруг сообразила, что они двигаются неестественно. Так двигаются люди под гипнозом, или накачанные какой-нибудь дурью…
Вас не шокируют мои выражения?
— Нисколько, — сказала Жаклин. Знала бы старая леди, как принято выражаться у них в отделе по поводу таких вот… накачанных.
— Ну и… пожалуй, это все, что я видела. Люди в белых халатах наблюдали за людьми в униформе, кажется, синего или голубого цвета, которые двигались, словно загипнотизированные. Они погуляли так немножко, потом их увели, и дверь закрылась. Я не могу сказать вам, что мне это понравилось. Мадам Брассер говорила, что, кроме пансионата, в замке находится клиника для людей с некоторыми психическими отклонениями… Вполне понятно, почему их скрывают от отдыхающих — зрелище не из приятных. Но… Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь приезжал навещать этих больных. Мне это кажется неестественным.
— Я не понимаю… — пробормотала Жаклин.
— Что? — встрепенулась миссис Саймон.
— То, что вы рассказали, никак не вяжется с тем беспокойством, которое вы, по всей видимости, испытываете. Если больные находятся в действительно тяжелом состоянии, естественно, что их скрывают от посторонних глаз и ограждают от общения с другими людьми. А то, что их не посещают… Может быть, так случилось, что ни у кого из них нет родственников?
— Конечно, так может быть, хотя это было бы слишком удивительным совпадением, задумчиво ответила миссис Саймон. — Но видите ли, я на следующий день спросила у мсье. Дюбуа про этих людей. Он ответил, что это были простые служащие, а то, что они как-то не так двигались, так это мне померещилось Большая высота, сказал он, знаете ли, слабые старческие глаза. Не в таких, конечно, выражениях… И это мне не понравилось больше всего. Я видела, как он насторожился и… кажется, испугался. Теперь он спит и видит, когда я уеду отсюда. Я чувствую это. Хотя внешне он, конечно же, по-прежнему сама любезность.
Склонив голову набок, Жаклин задумчиво посмотрела на миссис Саймон.
— Вам кажется, что здесь творятся какие-то темные дела? — спросила она в упор.
Миссис Саймон вышла из машины и посмотрела на замок.
Жаклин вылезла следом.
— Я рассказываю вам об этом потому, что мне показалось… Можете, конечно, как и Дюбуа, списать это на старческий маразм и слабость зрения… Мне показалось, что одна девушка в синем комбинезоне очень напоминала Барбару…
Жаклин задержала дыхание. Миссис Саймон продолжила:
— В тот день, когда она якобы уехала… Да, да, не смотрите на меня, как на выжившую из ума старуху. Она должна была уехать вечером. Но вечером ворота не открывались, и никто не выезжал — ни на машине, ни на фуникулере. Я ведь, как всегда, прогуливалась и главные ворота видела отлично.
— Может быть, она ушла тем потайным ходом?
— Может быть, — сердито сказала старая леди, кажется, обижаясь, что ей не верят. — Но ее машина стояла в гараже замка.
— Ну?… — спросила Жаклин не очень-то по-светски.
— Что, простите?
— Извините, пожалуйста. Я просто хотела спросить: машина осталась в гараже?