— Очень глубокомысленно.
— Не смейся, пожалуйста. Все наши подопытные кролики, включая лиц с тяжелой формой психозов, обнаруживают непосредственную поведенческую зависимость от подобранных нами воздействий. В обычных ситуациях наши сольные часто не знают, зачем пользоваться ложкой или домашними тапочками, ты же в курсе.
А здесь я им даю сложный поток сменяющих друг друга предметов, и они не только их узнают за короткий срок, но и что-то пытаются делать после этого.
— Может быть, они реагируют на простое мельтешение?
— Может быть. Только почему, когда я одному и тому же человеку показываю разные вещи, он реагирует по-разному?
— Жан, я знаю, что ты очень талантливый человек и можешь задурить голову любому спонсору, субсидирующему проект, — вздохнула мадам Брассер. — Но я-то такой же ученый, как и ты. То, что ты сейчас говоришь, не убедит даже студента-первокурсника. А ты собираешься выдавать эти малоубедительные результаты в качестве готового продукта.
— Ну, во-первых, я выдам им эти малоубедительные результаты очень убедительно. Во-вторых, они сами нас торопят. Если у них что-то там не сойдется, всегда можно списать на то, что нас подгоняли. А в-третьих, что мы теряем?
— Мы не теряем ничего. Но существует, все-таки, профессиональная этика. Я далека от мысли, что наши опыты нужны им для индустрии развлечений. Эта ниша занята другими. стимуляторами. Никто не станет платить бешеные деньги за твои научные фантазии, если их потом нельзя будет использовать в серьезном предприятии.
Ты думал об этом?
Лицо Дюбуа стало серьезным.
— Послушай, Элен. Я думал об этом, я очень даже думал об этом. За все время существования нашей науки ученые занимались по существу одним главным вопросом: как возможно управлять психикой человека. Конечно, проблема варьировалась: от поисков возможностей абсолютного подчинения одного человека другому человеку, выращивания этаких зомби-до разработки суперметодик овладения самим человеком собственным психическим аппаратом. Опять-таки, методы воздействия на психику часто изыскивались не слишком удачные. В ход, как правило, идет химия, биогенетика и прочие… эффективные средства. Я еще студентом возненавидел психологию за этот ее основной вопрос. Ведь по сути — и ты не могла не задумываться над этим — он сводился к другому вопросу: как осуществлять насилие над человеком, над его психической природой? И неважно, кем осуществляется это насилие — кем-то другим или этим самим человеком… А все эти способы лечения психических заболеваний? Разве это не насилие? Мы вторгаемся в природу, но имеем ли мы на это право? Утешая самоубийцу, мы меняем его ценностные ориентации, представления об идеалах. Он хочет уйти из мира, который кажется ему непригодным для жизни, а мы хлопаем его по плечу и убеждаем: знаешь парень, мир не так уж плох — все зависит от того, как на него посмотреть.
Дюбуа помолчал и отошел к окну.
— Знаешь, Жан, — тихо сказала мадам Брассер, — мне непонятен твой пафос. Человек живет среди людей. И в общении влияет на другого человека, не может не влиять. Конечно, воздействие оказывается разное, но в том-то и задача, чтобы оно было благотворным. Разве мы не об этом говорили, когда рождалась идея нашей «Обители»?
— К этому я и веду. Я уже сейчас могу создавать универсальные ряды, которые приводили бы к однозначной реакции определенные группы людей. Я даже могу дать ту методику, по которой эти ряды должны создаваться. Это будет именно то, что они хотят. Наркотический эффект без всякого вреда для биологической структуры. Но я не хочу отдавать им эту методику. Во-первых, они все равно не заплатят столько, сколько она стоит. А во-вторых, я не хочу давать ее им в руки. Потому что это будет не просто насилие над природой. Это будет массовое насилие. Сейчас в том направлении, которым мы занимаемся, известна лишь методика двадцать пятого кадра.
Тоже насилие, но, к счастью, эта методика воздействует не на всех. Я же разработал, повторяю, универсальную методику.
Но я не собираюсь ее не то, что продавать, но и показывать. Я буду продавать локальные партии для локальных задач. А для этого годятся и те результаты, которые лежат перед тобой.
— Значит, ты все-таки продвинулся? — проговорила мадам Брассер.
— Ну, — Дюбуа скромно пожал плечами, — не зря же мы с тобой провели здесь десять лет. Или ты думаешь, что я только и делал, что придумывал развлекательные спектакли для богатых неврастеников?