Праведник поневоле
ПРАВЕДНИК ПОНЕВОЛЕ
Людей, переживших клиническую смерть, считают везунчиками. Далеко не каждому судьба дает шанс вернуться с того света. Юрий Голубев думал так же, пока сам не оказался в реанимации.
Боль в груди казалась невыносимой. Юрий то выныривал в жизнь, то снова проваливался в темноту, где повсюду горел огонь. Он открыл глаза.
- Не отпускайте меня туда! Не отпускайте! – закричал он.
Врач впервые видел пациента в таком ужасе. «Бог мой! Да что же он видит-то там?» - подумал хирург.
Огонь усиливался, Голубев чувствовал, как обугливается его тело, задыхался от запаха собственного горелого мяса. Его окружили животные, похожие на огромных крыс с мордой свиньи и голым хвостом. И эти розовые крысы-свиньи, не боящиеся огня, смачно откусывали по куску от его тела с разных сторон. Пытке не было конца, Юрий молился, чтобы животные не добрались до сердца.
- Помогите мне! Помогите! Верните меня! – крикнул Голубев.
Розовые животные исчезли, Юрий оказался в кольце змей, они обвивали его клубком, мешая дышать; одна из них, с высунутым острым язычком, приближалась ко рту. Мужчина отворачивался, задерживал дыхание до тех пор, пока губы не открылись помимо его воли. Жаркий горячий воздух ворвался внутрь вместе с гибким телом змеи.
Голубев пришел в себя в палате: зеленоватые стены, белый потолок, яркие лампы дневного света. Юрий осторожно повернул голову и, увидев задремавшую на стуле жену, быстро закрыл глаза. Он боялся встретиться с ней взглядом. Ему казалось, что только у его Ирины такие добрые и грустные глаза, в которых никогда не бывает осуждения. Иногда он с трудом сдерживался, чтобы не бросить ей в лицо, что давно не любит ее и живет с ней только из-за дочери. И еще – это трудно объяснить – но из жалости тоже, не может представить, чтобы она также ждала другого. Юрий не сомневался: любой мужчина будет ей изменять: скучно жить с человеком, который кладет свою жизнь ковриком под твои ноги. Я здесь, я твоя, я не могу без тебя. Прощу, чтобы ты не сделал. Люблю, несмотря ни на что.
Так что же с ним все-таки было? Неужели он вернулся с того света? Даже сейчас ему казалось, что тело болит от ожогов. И все эти крысы, змеи, Юрий с трудом сдержал стон. Ладно-ладно. Можно согласиться и отвечать за то, что ты сделал, но за то, что только еще было в мыслях…
Он же ведь даже не подписал разрешение на ввоз этого лекарства. Еще все можно отыграть назад. И дать отворот-поворот проныре Вадику. Юрию так и слышался насмешливый голос приятеля.
- Ты крепко подумай над моим предложением, старик. Это тот самый случай, которого ждет каждый из нас, да только не каждому он предоставляется. Посмотри на себя: тебе скоро сорок. А что ты видел? Дешевых шлюх, дурочку-жену, да восьмичасовой рабочий день. А с такими деньгами можно весь мир послать к черту. А всего лишь надо подпись поставить и пропуск в другую жизнь тебе обеспечен.
Послать к черту Голубеву хотелось этого маленького очкастого человечка с кривыми зубами за то, что он озвучил те мысли, которые все чаще и чаще крутились в голове, надоедая своей навязчивостью. Ведь так и казалось, что жизнь заканчивается: и краски померкли, и желаний поубавилось. А уж взгляд в зеркало и вовсе не радовал. Волосы приобрели естественное – как его шутя называла жена – мелирование, пиджак из-за небольшого брюшка приходилось носить расстегнутым, а глаза тонули в складках и морщинах, выдавая пристрастие к крепким напиткам.
А потом случайное знакомство: взгляд задорных глаз, и он сложил к ее загорелым ногам свои тридцать пять лет и понял, что сам готов превратиться в коврик.
Ах, Светка – Светочка, лишь с ней возвращалась молодость, смех ни о чем и секс, где придется. И с женой - с ней тоже приходилось в постель ложиться - он вспоминал Светкины крепкие грудки с розовыми затвердевшими от желания сосками. И тут только не открывать глаз, чтобы не видеть стареющее тело рядом, чтобы забыть о годах. Обмануть ее, обмануться самому. А что делать? Жить-то надо.