Старший охотник старался выглядеть непоколебимо, но я чувствовал его сомнение. Семен все еще боялся своего выбора, но теперь не мог отступить. Не когда за его спиной люди, которые доверили охотнику жизнь.
Наша группа вышла на площадь и присоединилась к толпе людей, что уже окружили ворота дома старосты. За высокой бревенчатой стеной собрались охотники, что решили до конца поддерживать местную власть, два десятка имперских солдат и дети Дедушки.
Два полугероя стояли на стене с массивными арбалетами в руках. Рядом с ними выстроились в ряд охотники вперемешку с солдатами империи. На хмурых лицах застыла обреченность, подкрепленная уверенностью в собственной правоте.
Я огляделся, пытаясь найти союзников. Бесполезно, в такой толпе отыскать три знакомые рожи попросту не реально. К тому же нет никаких гарантий, что Виктор и Ливси где-то тут. Наш главный стратег вообще может болтаться, где угодно, а Алина наверняка залегла на крыше одного из домов повыше, откуда открывается хороший обзор.
Жители поселка словно очертили невидимый круг возле дома старосты. Черту, которую боялись перешагнуть. Людское море неуверенно колыхалось, и теперь время играло против нас. Чем дольше продлится бездействие, тем меньше уверенности останется в людях. Они начнут задавать вопросы и прислушиваться к инстинкту самосохранения.
Семен тоже это понял. Он слегка повернул голову и посмотрел на меня. Слабый кивок в ответ вызвал на лице охотника легкую улыбку. На мгновение он прикрыл глаза, а затем положил меч на плечо и шагнул вперед.
Невидимая черта была нарушена. Волнение в толпе быстро стихло и вскоре повисла тишина, нарушаемая только редкими шепотками.
Старший охотник, а теперь и глава восстания остановился между людским морем и воротами.
— Петр Филатыч, кончай прятаться, — громко крикнул Семен.
Шепотки в толпе усилились. Люди старосты на стене боязливо переглянулись.
— Кончать себе в трусы будешь, сопляк, — раздался голос Дедушки.
Спустя несколько секунд его фигура появилась на стене, рядом с сыновьями-полугероями.
Пожилой мужчина не выглядел загнанным в угол или испугавшимся. Скорее, его можно было назвать злым. Человек, который оступился в шаге от вожделенного приза.
— Это я сам решу, Петр Филатыч, — пробасил Семен. — Или ностальгия по рабочему хрену проснулась?
— Не опускайся до насмешек, старший охотник, — процедил староста. — Я требую уважения, как глава поселения, отказавшийся от своего имени ради блага народа!
— Ха, — Семен обвел свободной рукой площадь. — Народ не считает тебя благодетелем, Дедушка.
Староста скривил лицо, словно лизнул муравьиную жопку.
— Я смотрю в будущее. А его не будет без империи.
— И их законов, — серьезно добавил Семен. — Их жадных и отъевшихся словно свиньи чинуш, которые только и думают, как бы получить еще больше денег и власти. Их правосудия, когда безвинную девушку тащат в лаборатории прогрессоров, а мать, пытавшуюся ее защитить — убивают.
— Замолкни! — рявкнул староста. — Ты не понимаешь. Вы все не понимаете!
Он со злостью окинул взглядом притихший народ.
— Империя заберет свое. Мы не сможем дать ей отпор. Лучше добровольно принять сторону сильнейших, чтобы получить от них больше прав и привилегий. Сохранить хотя бы часть свободы!
— И потерять гораздо больше! — перебил его Семен. — Мы станем придатком, из которого высосут все соки. Перевалочной базой для дальнейшей экспансии ненасытной страны.
— Мне больше не о чем говорить с глупцом, — сказал староста.
Семен покачал головой.
— Есть, Петр Филатыч. Ты продал наш поселок империи. Не расскажешь, сколько за это заплатили прогрессоры? Поведай людям, как вколол себе и своим детям сыворотку мутации. Или может, поделишься, какого размера дом присмотрел в Едином городе?
— У тебя нет права меня осуждать!
— Даже не оспариваешь. Прими мой вызов, староста. Бой один на один. Наши предки и отцы-основатели поселка решали крупные споры именно так.
Староста вздрогнул.
— Дикость, — его голос сорвался на визг.
— Давай, трус! — распалялся Семен. — Ты боишься меня, даже изменив тело мутацией?! Слезай и дай набить тебе рожу!
По толпе прошелся нестройный вал выкриков в поддержку старшего охотника. Другие начали тыкать пальцем в сторону Дедушки, который молчал. И гул становился все громче, пока староста не выдержал.