Громкому голосу юноши гулко вторило эхо; его громовые раскаты остановили вдруг плывущие облака и потревожили красавицу, что как раз находилась в верхних покоях уютного домика. Глубок был ее дневной сон, но вдруг она в испуге пробудилась, оторвала голову от подушки, распахнула окно и, опершись о резной подоконник и протирая глазки, стала смотреть по сторонам, отыскивая источник звука, но неожиданно встретилась глазами с Яном… Облачком распушились волосы, яшмовые шпильки вот-вот выпадут, румяна на щеках наполовину стерлись, в глазах – недоумение… А вся она еще полна дремотной лени, следы сна притаились даже в кончиках бровей… Невозможно ни передать словами, ни изобразить красками всю прелесть ее неподдельной красоты и естественной позы.
Оба не обронили ни слова, лишь, не отводя глаз, смотрели друг на друга.
Ян еще раньше отправил мальчика-слугу на постоялый двор позаботиться об ужине. Теперь слуга возвратился с докладом, что ужин готов, поэтому красавица, послав Яну последний, полный чувства, долгий взгляд, скрылась, затворив окно. Лишь ветерок обдал его тончайшим ароматом. А когда она, думая, что он продолжает разговаривать с мальчиком, выглянула из-за унизанной жемчугом шторы, юноше показалось, что всколыхнулись волны реки Яошуй[11]. Удаляясь вслед за слугой, он на каждом шагу оборачивался раза по три, но окошко больше не открывалось.
Возвратясь на постоялый двор, Ян сидел будто потерянный, все чувства его были в смятении.
Письмо Чин Чхэ Бон
Девушка эта, по имени Чхэ Бон, была дочерью тайного ревизора Чина. Она рано потеряла мать, и не было у нее ни братьев, ни сестер. Чхэ Бон только что достигла возраста, когда волосы закалывают шпильками[12], и еще не была просватана. Сейчас ревизор уехал в столицу, и барышня была дома одна. Неожиданно встретив юношу необыкновенной привлекательности, услыхав его стихи, она подумала: «Главное назначение женщины – быть спутницей мужа. Слава и позор, радость и горе всей жизни – все зависит от мужчины. Вот почему Чжао Вэньцзюнь последовала за Сыма Сянчжу[13]. Я же еще девушка, и хотя самой предлагать себя в жены считается предосудительным, но древняя мудрость гласит, что даже подданные выбирают себе государя. Я ведь даже не спросила ни имени юноши, ни откуда он родом, и, если я стану ждать отца и, выслушав меня, он захочет послать сватов, в какой же стороне света искать тогда моего избранника?» Приняв решение, Чхэ Бон взяла лист бумаги, набросала стихи и, вложив их в конверт, вручила кормилице со словами:
– Иди на постоялый двор, разыщи того господина, который только что, проезжая на маленьком ослике, останавливался под нашей башенкой и читал оду об иве, вручи ему это письмо и дай понять, что я хочу соединить с ним свою жизнь, обрести в нем опору. Этот юноша прекрасен, как яшма, брови у него будто нарисованные. Среди толпы людей он выглядел бы, пожалуй, как феникс среди стаи кур. Иди, кормилица, убедись сама и передай письмо.
– Допустим, я в точности исполню то, что вы велите, – отвечала кормилица, – а потом батюшка узнает, тогда что мне ему отвечать? А если этот господин уже женат или собирается жениться – что тогда?
– Если отец поинтересуется, расскажем ему все как было, – успокоила ее барышня. – Если же этот юноша уже женат, я не остановлюсь перед тем, чтобы стать его наложницей. Но я видела этого человека – он совсем юн, я думаю, он не успел еще жениться.
Кормилица пришла на постоялый двор и спросила господина, который читал оду об иве. Ян быстро вышел к ней и спросил:
– Человек, сочинивший оду «Плакучая ива», – я. Что вам угодно?
Красивое лицо юноши разрешило все сомнения кормилицы.
– Здесь неподходящее место для беседы, – сказала она.
Насторожившись, Ян провел ее в свою комнату и сдержанно спросил, зачем его разыскали. Но кормилица ответила вопросом же:
– Скажите, когда вы сочиняли оду «Плакучая ива», случилось ли вам встретиться с кем-нибудь?
– Да, – неопределенно отвечал Ян. – Я видел в башенке девушку. Ее светлый образ до сих пор перед моими глазами, нежный аромат еще сохранился в моих одеждах.
– Все верно, – обрадовалась кормилица. – Этот дом – дом моего хозяина, тайного ревизора Чина. Девушка – его дочь, а я ее кормилица. У нашей барышни с младенчества душа чистая, головка разумная, и она умеет разбираться в людях. Вот и нынче она с первого взгляда пожелала соединить свою жизнь с вами. Старый-то господин сейчас в столице. Надо бы дождаться его возвращения, тогда и договориться о большом деле, да ведь вы, господин, за это время уедете в другое место и затеряетесь, как щепка в океане. Как найдешь тогда ваш след? Глубокая привязанность на всю жизнь – вот что важно, а временные пересуды – пустое. Так решила моя барышня, отбросила стыд и велела мне, старой, спросить ваше имя и откуда вы родом, а также выяснить, женаты вы или нет.
12
Совершеннолетие китайской девушки (15 лет) отмечалось сменой детской прически на девичью, которую скрепляли шпильками.
13